Жезл маршала. Василевский

   — Я это уже заметил, — добродушно произнёс Сталин. — Хочу послать вас в Ленинград. Там крайне обострилась обстановка. Ворошилов не думает о том, как отстоять город, а попросил на своё место прислать генерала помоложе. Ставка уважила его просьбу и решила заменить на посту ещё одного конника — Семёна Будённого. Кого вы могли бы предложить на его место?

Жуков назвал генерала Тимошенко: он хорошо знает Украину, есть у него опыт в организации боевых действий, да и сражается он не по шаблону.

   — Согласен. А кого поставим на место Тимошенко на Западный фронт? — Сталин прищурил глаза, словно брал Жукова на прицел.

   — Конева! В тех местах он уже воевал, лучше узнал свои войска и войска своего противника.

   — Хорошо! — одобрил Верховный. — Пусть Конев принимает дела у маршала Тимошенко...

Жуков, кажется, впервые прервал Верховного:

   — Я ещё раз хочу сказать о Киеве, товарищ Сталин. Рекомендую срочно отвести войска киевской группировки на восточный берег Днепра, иначе быть трагедии!

Сталин, казалось, не слышал его. Он подошёл к столу, что-то написал на клочке бумаги и отдал Жукову:

   — Эту записку вручите лично Ворошилову. Желаю вам удачного полёта!

Жуков зашёл в Генштаб к Василевскому. Тот красным карандашом отмечал на карте участки боевых действий Юго-Западного фронта.

   — Я был у Верховного. — Георгий Константинович сел на стул. — Пытался убедить его, что Киев нам не удержать, но не смог. Он больше верит Хрущёву и Кирпоносу, чем мне.

   — Мы уже опоздали с отводом войск за Днепр, — грустно констатировал Василевский. — А ты летишь в Ленинград?

   — Да, Саша. Сталин написал записку Ворошилову, чтобы сдал мне фронт, а ему прибыть в Ставку...

Василевский верил, что Жуков выиграет в поединке с командующим немецкой группой армий «Север» фон Леебом[9], и Георгий Константинович своего добился. Фон Лееб почувствовал на себе твёрдую руку «красного полководца Жукова», как назвал он Жукова, когда объяснял свою неудачу Гитлеру. Немцы вынуждены были перейти к обороне, и к концу сентября фронт на подступах к Ленинграду стабилизировался. На Карельском перешейке и на реке Свирь также наступило затишье. Кое-кто в Генштабе воспрянул духом: мол, наша взяла, — но Шапошников охладил пыл «героев».

   — Немцы не отказались от мысли сокрушить Ленинград, — заявил он. — Скоро они снова начнут наступать.

В эту ночь Василевский домой не ушёл. Он поставил раскладушку и собрался было отдохнуть, как из штаба Брянского фронта поступило донесение: «Танки Гудериана прорвали оборону фронта и двинулись на Конотоп и Чернигов». Усталость как рукой сняло. Александр Михайлович склонился над картой. Замысел врага ему был очевиден — обойти нашу киевскую группировку с восточного берега Днепра, взять её в железные клещи. «Узелок немцы завязывают крепче», — подумал он. Когда утром прибыл маршал Шапошников, доложил ему:

   — Под Киевом немцы прорвали фронт!

Шапошников вынул из портфеля листок и протянул его своему заместителю:

   — Прочтите, это тоже касается Брянского фронта.

Это было донесение главкома юго-западного направления. Будённый телеграфировал маршалу Шапошникову: «Я прошу вас вообще обратить внимание на действия Ерёменко, который должен был эту группу противника (речь идёт о танковой группе Гудериана. — А.3.) уничтожить, а на самом деле из этого ничего не получилось. Моё мнение прошу доложить Верховному Главнокомандующему».

   — Сталин прочитал депешу и грубо выругался, — усмехнулся Шапошников. — Он распорядился передать главкому Будённому короткий ответ — Киева не оставлять и мостов не взрывать!

На другой день, 11 сентября, маршал Будённый решением Ставки был освобождён от должности главкома, вместо него назначили маршала Тимошенко.

   — Опять грядёт перетасовка командующих! — чертыхнулся Василевский. — Что это даст?

Шапошников неуклюже пожал плечами:

   — Не знаю, честное слово. В одном уверен — дорого нам обойдётся упрямство вождя!..

Самолёт приземлился на Центральном аэродроме. А через полчаса маршал Будённый был уже в Генштабе. Шапошникова не было, и он зашёл к Василевскому.

   — Я в курсе дела, Семён Михайлович, — сказал заместитель начальника Генштаба, упреждая доклад Будённого о передаче дел юго-западного направления маршалу Тимошенко. — Не удалось нам убедить Верховного отдать приказ вывести войска на другой берег Днепра. Вы, наверное, обиделись, Семён Михайлович?

   — «Обиделся» не то слово, Александр. Я чертовски зол! — Он хотел ещё что-то сказать, но лишь махнул рукой. — Потом поговорим, а сейчас пойду к Верховному. Надо же мне с ним объясниться?!

Сталин пил чай. Увидев маршала, он хмуро бросил:

   — Садитесь! Чаю желаете, с лимоном? — В глазах мелькнул насмешливый огонёк.

   — Что-то не хочется...

   — Сдали дела маршалу Тимошенко?

   — Так точно.

Затянулась неловкая пауза, от которой Будённому стало не по себе.

   — Я недоволен тобой, Семён Михайлович! — наконец глухо сказал Сталин, перейдя на «ты». — Не всё было тобой сделано, чтобы остановить врага под Киевом. Согласен, что Ерёменко не разбил танки Гудериана, как обещал. Но у тебя тоже было немало войск.