Жезл маршала. Василевский

Верховный телеграфировал командующему Юго-Западным фронтом, что надо не поддаваться панике, как это делает генерал Тупиков, а принять все меры к тому, чтобы удержать занимаемое положение и особенно прочно удерживать фланги; надо внушить всему составу фронта необходимость «упорно драться, не оглядываясь назад».

Но чуда не произошло, и через несколько дней, убедившись в невозможности разрядить обстановку на юго-западе, Сталин разрешил Юго-Западному фронту оставить Киев. Однако к этому времени наши войска были окружены. Связь штаба фронта со штабами армий и Ставкой прервалась.

Недобро заныло в груди у Василевского, когда утром он прибыл в Генштаб и Шапошников сообщил ему неприятную новость. Прорываясь из окружения, погибли в бою командующий фронтом генерал Кирпонос, член Военного совета секретарь ЦК Украины Бурмистенко и начальник штаба генерал Тупиков...

   — Мне только что звонил маршал Тимошенко, — грустно произнёс Шапошников. — Жаль, что оборона под Киевом закончилась такой трагедией. Но и для немцев это своего рода пиррова победа: в боях за Киев они потеряли до ста тысяч солдат и офицеров! Больше месяца группа армий «Центр» топталась под Киевом, а мы это время использовали для укрепления нашей обороны на Московском направлении...

Глава шестая

С утра Сталин никого не принимал. При мысли, что немцы захватили Киев, у него опять защемило сердце. Теперь громады танков рванут на Москву...

«Когда наконец мы будем наступать? — подумал Сталин, попыхивая трубкой и глотая горьковатый дым. — Над этим никто не думает. А зачем им думать, засорять свои мозги, если есть товарищ Сталин, их вождь и учитель, он мудро подскажет, что делать, а им останется лишь выполнить его указания... Олухи небесные!» Он почувствовал своё бессилие и, чтобы хоть как-то заглушить боль о потерянном Киеве, переключился на центральное направление. Как бы и тут не случилось трагедии! Утешало то, что первая попытка немцев с ходу прорваться в Москву отбита...

В дверях появился высокий и сутулый маршал Шапошников.

   — Проходите, Борис Михайлович! — Сталин кивнул ему на стол, сел рядом. — А где товарищ Василевский?

   — Я поручил ему узнать, как чувствует себя генерал Ерёменко после ранения.

   — Киев всё же немцы взяли, — обронил Сталин. — Утрата для нас тяжёлая.

   — Виновны в этом мы с вами, Иосиф Виссарионович, — заявил без смущения Шапошников. — Отведи мы вовремя наши войска за Днепр, катастрофы удалось бы избежать.

Сталин сердито вскинул голову:

   — Вы об этом пришли мне сообщить?

Начальник Генштаба уловил язвительный тон в его словах, однако ответил без обиды:

   — Вы заговорили о Киеве, и я счёл нужным ещё раз высказать своё мнение.

   — Я пригласил вас по другому вопросу, — смягчился вождь. — Что у нас на Московском направлении?

Шапошников ответил, что вермахт уже начал переброску своих войск под Москву. На днях группу армий «Центр» пополнят 4-я танковая группа, две танковые, две моторизованные дивизии и два танковых соединения. А с юга сюда перебрасываются 2-я армия и 2-я танковая группа. Получил приказ Гитлера войти в состав группы «Центр» и командующий 8-м авиационным корпусом.

   — Это намного осложнит обстановку на Московском направлении, — резюмировал маршал. — Генштабу стало известно и о том, что Гитлер шестого сентября подписал директиву на проведение наступательной операции на столицу и назвал её «Тайфун».

   — Торопится, дьявол! — хмуро бросил Сталин. — А что под Ленинградом?

   — Я говорил по ВЧ с Жуковым. Очередное наступление отбито. Жуков принял одно важное решение.

   — Какое? — Верховный поднял брови.

   — Он приказал адмиралу Трибуцу разминировать боевые корабли, которые минировали по вашему распоряжению: если бы немцы вторглись в город, их бы взорвали. Теперь эти корабли крушат врага своей мощной артиллерией. Жуков умело распорядился, но, прежде чем отдавать приказ комфлота Трибуцу, он обязан был доложить вам или хотя бы поставить в известность Генштаб.

   — Простим ему этот грех, — усмехнулся Верховный. — Я вот о чём подумал... Не отозвать ли нам Жукова сюда в связи с ситуацией под Москвой?

   — Вам решать, товарищ Сталин. — Шапошников помолчал. — Но сражение у стен столицы, я полагаю, будет нелёгким, если не решающим на всём советско-германском фронте.

   — Посмотрите, какими силами можно укрепить оборону столицы, — подчеркнул Сталин. — Над Москвой нависла серьёзная опасность, и вашу обеспокоенность я разделяю. Кстати, у меня к вам просьба: перестройте работу Генштаба на это время. На ночь вы, Борис Михайлович, можете уходить домой, а ваш заместитель генерал Василевский должен неотлучно находиться на службе.

   — Будет сделано! — Шапошников взял со стола свою папку и направился к двери.

   — Не успел Сталин выпить стакан чаю, как прибыл Василевский.

   — Что с генералом Ерёменко, как он себя чувствует? — спросил Верховный.

   — Андрей Иванович заявил, что уже здоров и готов выполнять задания Ставки! — Василевский стоял у стола в ожидании, что скажет Сталин. Но тот молчал, о чём-то размышляя. Отпил несколько глотков чая и неожиданно заговорил о другом:

   — Вам по душе работа в Генштабе?