Жгучая клятва сицилийца

Поднявшись на ноги, он подошел к окну. Ему было необходимо привести в порядок мысли в свете сошедшего на него откровения. Но прежде всего он должен объяснить Харпер свое отношение к Донатэлле. Набрав в грудь побольше воздуха, он снова обернулся к Харпер и сказал:

— Даю тебе честное слово, Харпер, любовь, которую я когда‑то чувствовал к Донатэлле, умерла давным‑давно. Сейчас я чувствую только ярость и злость. Свидетельницей этого ты и оказалась.

— Но ненавидеть так сильно все эти годы? — не сдавалась Харпер. — Наверняка со временем ты должен был отпустить эти чувства и двигаться вперед.

Она, безусловно, права. Ненависть к Донатэлле — его личная вендетта. Он никогда не анализировал корень этого явления. Ему это было ни к чему. Но сейчас ему вдруг захотелось, чтобы Харпер его поняла. — Я знаю, как важна для тебя семья, Харпер. Я видел, как ты относишься к тем, кого любишь, — медленно начал он, стараясь говорить спокойно и бесстрастно. — И я восхищаюсь тобой за это, хотя у тебя могло сложиться противоположное впечатление.

Харпер молча смотрела на него, ожидая продолжения.

— Но я вырос без семьи. Кроме Альфонсо, мне некому было демонстрировать свою любовь и получать любовь взамен.

— Это очень печально, — согласилась Харпер.

Вьери лишь пожал плечами.

— Я не знал ничего другого. Но когда Донатэлла сделала аборт, она убила моего единственного кровного родственника. Поэтому я так реагировал. — Вьери судорожно сглотнул. — Своим эгоизмом она лишила меня возможности иметь мою собственную семью, чтобы я мог о ком‑то заботиться и любить впервые в жизни.

— О, Вьери. — Откинув одеяло, Харпер пробралась в конец кровати и, встав на колени, накрыла ладонями его кулаки, сжимавшие спинку кровати.

— Вот поэтому я никак не мог преодолеть эту ненависть, — закончил он.

— Я тебя прекрасно понимаю. — Харпер легонько дотронулась до его щеки. — И все эти эмоции вспыхнули с новой силой, когда ты подумал, что я сделала то же самое.

— Нет. — Вьери впервые осознал, что это неправда. Он взял ее за руку. — Сейчас все по‑другому. Я так бурно реагировал потому, что я очень хочу этого ребенка.

— Понимаю, — тихо сказала Харпер, отняв руку и усевшись на пятки.

— Нет, не понимаешь. — Он присел на край кровати. — Это не связано с моим детством, или с тем, что сделала Донатэлла, или с отсутствием у меня семьи. Просто это наш с тобой ребенок, Харпер. И это делает его особенным.

— Спасибо, что поделился со мной. — Харпер отвернулась, словно не желая обдумывать его слова.

— Это я должен тебя благодарить. — Он снова повернул девушку к себе и приподнял пальцем ее подбородок. В ее глазах сияла такая нежность и сочувствие, что вся его ненависть к Донатэлле, питавшая вендетту столько лет, чудесным образом испарилась. Донатэлла перестала для него существовать. Главной в его жизни стала Харпер.

— Мне за многое нужно тебя поблагодарить, Харпер, — проникновенно сказал он. — Ты самая красивая, замечательная и добрая женщина, которую я когда‑либо встречал. Но настало время, чтобы кто‑то позаботился о тебе. И я стану этим человеком. Я буду заботиться о тебе и о нашем ребенке. Обещаю, что ты ни в чем не будешь нуждаться.

Харпер сидела неподвижно. Она видела искренность в его взгляде, чувствовала ее в его голосе. Харпер почти поверила в то, что она для него главная. Почти. Она покачала головой:

— Ты не обязан это делать.

— Но я хочу, дорогая. Больше, чем ты можешь себе представить. — Он нежно гладил ее руки. — С этого момента ты и наш будущий ребенок для меня главные. Я хочу видеть тебя счастливой.

— Вьери, я… — Ее губы предательски дрожали, голос прерывался от слез.

— Пожалуйста, Харпер, позволь мне заботиться о вас. Я знаю, что у тебя есть причины меня ненавидеть после того, как я поступил с тобой, но разреши мне загладить вину.

— В том‑то все и дело, Вьери. Я никогда не смогу тебя возненавидеть. — Слезы градом катились по ее щекам. — Даже если бы захотела.

— Почему? — Он непонимающе уставился в ее заплаканное лицо.

— Потому что ненавидеть гораздо легче… — Она глубоко вздохнула и закончила: — Чем любить.

Вот она и призналась. У нее было чувство, словно она летит в пропасть в свободном падении. К своему удивлению, она почувствовала огромное облегчение. Теперь будь что будет.

— Что ты сказала, дорогая? — Вьери наклонился и заглянул ей в глаза в поисках ответа.

— Я сказала, что люблю тебя, Вьери. Всем сердцем.

Глотая слезы, она ждала, пока он переварит ее признание. На его лице, которое она так любила, промелькнули шок и удивление. Наконец он крепко ее обнял.

— Но почему ты плачешь, дорогая? — прошептал он ей в волосы.

— Потому что я не ожидала, что со мной случится такое. — Уткнувшись ему в плечо, она торопливо продолжила: — Я знаю, что ты не испытываешь ко мне подобного чувства, и это нормально. Мы все равно будем хорошими родителями нашему ребенку. Я ничего от тебя не жду, я имею в виду романтические отношения, потому что знаю, что ты не можешь мне этого дать…

— Харпер!

— …но мне ненавистна мысль, что ты будешь со мной из жалости. Это ужасно и совершенно неприемлемо.