Жиденок

Вы видели когда-нибудь нормального человека, которого по окончании срочной службы забыли бы уволить из армии? Спрашиваю дальше: видели ли вы когда-нибудь еврея, который в мирное время отслужил бы в армии больше положенного срока? Вот, я не сомневался.

Начальник Ансамбля песни и пляски майор Пустовалов тоже не видел, поэтому ошибку строевой части решил не исправлять и отправил меня ещё на полтора месяца гастролировать по дальним площадкам.

В качестве компенсации за задержку я был отправлен на «дембель» самолётом ТУ-154, в котором из Приозёрска летали на «большую землю» старшие офицеры.

Перелёт был сказочный: все три часа в салоне крутили песни Луиса Дэниела Армстронга, разносили освежительные напитки и кормили пассажиров жареной курицей.

В совершеннейшей нирване я прилетел в столицу нашей Родины, переехал в метро на Курский вокзал и зашёл в общественный туалет.

В туалете был один-единственный посетитель: очень пьяный гражданин, монотонно дёргающий цепочку сливного бачка и пытающийся зачерпнуть воду из унитаза. Пьяница меня не увидел, а услышал. Я бы даже сказал: почувствовал. Не поворачивая головы в мою сторону, он заговорил:

— Что, бл…дь, на дембель? Ты, бл…дь, думаешь, что ты Родину защищал? Ни х…я! Ты, бл…дь, коммунистов ё…ных защищал! Бл…дь, ё. ные коммунисты, ё…ная Советская власть! Зашёл, бл…дь, в туалет руки помыть, а воды нет! Бл…дь! Ты что, бл…дь, думаешь, воду жиды выпили? Ни х…я, бл…дь! Её коммунисты ё…ные вылакали! А коммунисты кто, ты думаешь? Жиды, бл…дь! Только не те жиды, что, бл…дь, жиды, а те, что ё…ные коммунисты!

После этого прочувствованного монолога алкаш полез в ведро с использованной бумагой, взял ворох и принялся вытирать ею руки. Увидев, что руки его не оттираются, а, скорее, наоборот, он, чуть не плача, вновь разразился проклятиями в адрес Советской власти и коммунистов:

— Нет, ты видал? Бл…дь! Ё…ная Советская власть, ё…ные коммунисты! Хотел, бл…дь, руки вытереть, взял, бл…дь, бумажку, а она в говне! Ё…ные коммунисты, ё…ная Советская власть! Ты видал, бл…дь, у нас, бл…дь, «Правдой» жопы подтирают!..

…Фирменный скорый поезд нёс меня из Москвы в мой родной город. Я лежал на верхней полке и считал до ста. С закрытыми глазами лежал я на верхней полке и изо всех сил пытался уснуть.

Я считал до ста, а жизнь отсчитывала километры, годы, встречи, потери… Жизнь отсчитывала жён, детей, друзей, подруг… Она перечёркивала города, адреса, страны… До дыр она стирала имена, лица, голоса…

Она уничтожала саму себя, а маленький беспомощный человек болтался в плацкартном вагоне скорого поезда, который уносил его сквозь время и выстукивал колёсами одну и ту же фразу:

— Мимо станции «Жизнь» поезд проследует без остановки…

Часть третья

Какие только сюрпризы не преподносит нам история! Ну, кто бы мог подумать, что предводитель римских гладиаторов Спартак был далеко не последним человеком в иудаизме. Иначе зачем было бы открывать в синагоге спортивное общество его имени?

За два дня перед уходом в армию я познакомился с девушкой. Она была красивая и умная. Я познакомился с ней и ушёл в армию. И написал из армии письмо. И попросил прислать фотографию.

Она прислала.

На фотографии ей было пять лет.

После армии мы стали встречаться. Вот так, встречаясь и гуляя по городу, мы забрели как-то поздним вечером во дворик за синагогой.

Пахло весной.

Мы остановились возле сырой кирпичной синагогальной стены. Я закрыл рот. Стало тихо.

По Пушкинской проехал трамвай в сторону парка. Через минуту — другой в сторону вокзала.

Тогда она сказала:

— Как-то так мы с тобой ходим… Поцелуй меня, что ли?

И мы впервые поцеловались.

Потом она сказала:

— Как-то непонятно: то ли ты при мне, то ли я при тебе. Давай поженимся, что ли?

И я в первый раз женился.

* * *

Конспективно:

Осиротив ряды Советской Армии, не придумал ничего лучше, как вернуться на родной авиационный завод. Там месяца три-четыре попел соловьём в художественной самодеятельности, и снова (в который уж раз) потянуло в артисты.

Уволился.

Собрал семейный совет.

Мой Самый Первый Тесть отчаянно картавил и совсем не умел говорить тихо.

— У меня есть приятель-козлист, — мы с ним в саду Шевченко играем в домино. Он, правда, гой, но такой… приличный. Так он — директор парка культуры и отдыха на Холодной горе. Я поговорю с этим поцем, и он тебя куда-нибудь пристроит.

Мне подумалось, что культура и отдых пребывают с искусством театра в более тесном родстве, чем самолётостроение.

Сдался.

В парке культуры и отдыха Ленинского района свободной оказалась единственная вакансия — начальника спортивно-массового отдела. К массовому спорту я никогда не имел никакого отношения, но слово «начальник» до такой степени заарканило честолюбие, что я тут же забыл о театре.

Беспамятство продолжалось до первого рабочего дня, когда выяснилось, что, во-первых, должность называлась не «начальник», а «заведующий»; во-вторых, что в моём подчинении был только один человек; в-третьих, что этим человеком был я сам.