Жиган

— А… Вы, осужденный Панфилов, хоть бы поинтересовались, за что вас в штрафной изолятор определили.

— А что, мне за это срок скостят? — В голосе Жигана прозвучал вызов.

Но капитан Белянин предпочел не обратить внимание на интонацию.

— Верно, не скостят, — спокойно сказал он. — Но знать-то надо.

— За что?

— За невыполнение правил внутреннего распорядка исправительно-трудового учреждения. Спать надо по ночам, осужденный Панфилов.

Жиган даже не знал, смеяться ему или плакать. С одной стороны — он вроде бы как невиновен и наказывать его вовсе не за что. А с другой…

— Вы хоть понимаете, осужденный Панфилов, что вам крупно повезло? — растягивая слова, произнес капитан Белянин. Потом он затянулся, выпустил из легких дым и добавил: — Пока. Жуковский, что-то мне прохладно, сходите за шинелью.

— Слушаюсь, товарищ капитан.

Лейтенант исчез за дверью. Белянин затушил окурок сигареты и закурил новую. Не забыл предложить и Жигану.

— Угощайся.

— Благодарю, гражданин начальник, — вежливо отказался он.

А ведь курить хотелось страшно.

Белянин опять пристально посмотрел ему в глаза. Потом молча вынул несколько сигарет из пачки, обломал фильтры и положил сигареты между досками. Потом добавил туда же несколько спичек. Спрятав обломанные фильтры в карман, Белянин как бы между прочим спросил:

— Я что-то не пойму, Панфилов, ты блатной или нет?

Он снова вперился в Жигана своим пристальным взглядом. Но, не заметив никакой реакции, сказал:

— Ладно. Не хочешь отвечать, твое дело. Я тебе в душу лезть не собираюсь. Черт, куда там этот Жуковский подевался?

Начальник отряда встал с нар и, засунув руки в карманы галифе, принялся прохаживаться по камере — насколько позволяло место, конечно.

— Странно все как-то получается, — будто размышлял вслух капитан Белянин, — я вроде бы злиться на тебя должен, требовать для тебя наказания посуровее. А вместо этого что происходит? Я иду к полковнику Жуликову, самому начальнику колонии, чтобы просить за какого-то зека. Тебе, между прочим, знаешь, что светило?

— Не знаю.

— Штрафной изолятор — это цветочки, можно даже сказать — дом отдыха. А тебе светила статья 193 Уголовного кодекса РСФСР. По глазам вижу, что не знаешь такой статьи. Это плохо. Уголовный кодекс для тебя должен быть настольной книгой, осужденный Панфилов. В статье 193 Уголовного кодекса Российской Федерации сказано, что за сопротивление представителям администрации исправительно-трудового учреждения тебе полагается до трех лет лишения свободы.

— Какое сопротивление?

— Вооруженное сопротивление, Панфилов. Тебя ведь взяли со ступером в руках, с заточкой металлической. При желании на тебя можно было бы и что-нибудь покрупнее повесить. А что в результате? В результате ты отдыхаешь на делянке. Не жизнь, а малина.

«Я что, тебе еще задницу за это целовать должен?» — мрачно подумал Жиган.

Словно перехватив его мысли, капитан Белянин глянул на Жигана и засмеялся.

— Нет, благодарить меня не надо. Мне вот интересно стало, что ты за фрукт. Я твое личное дело три раза перечитывал.

И, ей-Богу, ничего не понял.

Начальник отряда как-то странно понизил голос и беспокойно глянул на дверь.

— Может, тебя того… в армии… гм… особый отдел привлекал?

— Я не понимаю, к чему вы клоните, гражданин начальник.

Белянин облизнул враз пересохшие губы, снова вытащил сигарету и закурил.

— Ладно, это я так. Ты ж все равно ничего не скажешь.

За дверью послышались шаги. Наконец прибыл лейтенант Жуковский с шинелью начальника отряда.

— Ты где ходил? — раздраженно спросил Белянин после того, как лейтенант накинул на плечи шинель.

— Извините, товарищ капитан, прапорщик Моргунчик задержал.

— Какого черта?

— Вы же знаете, товарищ капитан, он у нас теперь журналист, а грамматики не знает. Все спрашивал меня, как это слово пишется, а как то. Я ему говорю: мол, меня товарищ капитан ждет, мерзнет, а ты задерживаешь. А Моргунчик мне: а вот еще одно слово, а вот еще. Насилу отвязался, товарищ капитан.

— Ерунда какая-то, — сморщился капитан. — Ладно, Жуковский, иди.

На лице лейтенанта застыло немое выражение обиды. Сейчас он был похож на собаку, которая, виляя хвостом, принесла хозяину из соседней комнаты тапочки. А он, неблагодарный, прогоняет ее.

Жуковский нарочито медленно открывал дверь, наверное, надеясь, что Белянин передумает и оставит его в камере. Но начальник отряда дождался, пока дверь за лейтенантом захлопнется, и только после этого продолжил разговор.

Странное дело. Начальник отряда по возрасту был лишь на несколько лет старше Жигана, в сущности, его ровесником. Но разговаривал так, как будто у него за плечами были долгая-долгая жизнь и громадный опыт.