"Жигули" - блок цилиндров, система смазки, регулировка клапанов...("Сделай сам" №1∙1998)

1200 г свежей осетрины или осетровой головы вымыть, залить водой. Когда закипит, снять накипь, варить с луковицей и специями, пока мясо не отделится от костей, процедить. В процеженный бульон положить 3 стакана кислой капусты, слегка выжатой и поджаренной в 3–4 ложках постного масла с 1–2 луковицами, сварить капусту до мягкости, подправить ложкой муки, разведенной холодной водой, прокипятить, вылить в миску на рыбу, всыпать зелени.

• Дичь на вертеле

Прежде дичь жарили на вертеле или над углями. Можно жарить прямо в перьях: обмазав в глине и выпотрошив, кладут птицу либо в жаркие угли, золу, либо, если обмазка очень толста, прямо в огонь догорающего костра; когда глина высыхает и начинает давать трещины дичь готова; перья пристают к глине, а тушка птицы легко отделяется; внутрь в этом случае кладут лишь масло и соль. Куропаток и рябчиков можно жарить и в духовке.

Для гостей — все «лучшей доброты»

В царствование Ивана IV свершилось немало великого. Но история сохранила память и о страшных казнях, и о разбоях опричников. Однако ж, несмотря на такую раздвоенность, современник первого русского царя с уважением отмечает: «Иван Грозный в умственном отношении был одним из самых образованных людей своего времени, близко знакомый с письменностью своей земли, один из лучших писателей своего времени. Блеск, юмор, огромная начитанность, логичность изложения отличают все его произведения…»

Вот в письме к Курскому царь припоминает: «Нас же с единородным братом, святопочившим Юрием, держали как посторонних и убогих детей. Каких только лишений не вынес я в одежде и пище?!..Вспомню хоть это одно: играю я в детстве, а князь Иван Васильевич Шуйский сидит на лавке, локтем опершись и положив ногу на постель нашего отца… Кто может вынести такую гордыню? Трудно исчислить, сколько страданий вынес я в детстве! Много раз поздно ел не по своей вине… Что сказать о казне родительской? Все лукаво расхитили…» И то, о чем поведал царь в письме своем, естественно, не могло не наложить отпечаток на характер будущего государя.

Что же касается богатства двора царского, то им остался-таки он славен, и Иван Васильевич гордился этим, еще за несколько дней до кончины показывал английскому послу свои алмазы, яхонты и другие самоцветные камни, подробно рассказывал о таинственных и чудодейственных их свойствах, в которые верил.

Детские лишения в одежде и пище компенсированы были царскими пирами, которые давались государем на широкую ногу. Бесконечен, например, перечень кушаний, приведенный безымянным автором «Слова о богатом и убогом». А вот как описывает пир, устроенный Иваном Грозным для своей братии из 700 опричников, А.К.Толстой в романе «Князь Серебряный»:

«…Множество слуг в бархатных кафтанах фиалкового цвета, с золотым шитьем стали перед государем, поклонились ему в пояс и по два в ряд отправились за кушаньем. Вскоре они возвратились, неся сотни две жареных лебедей на золотых блюдах. Этим начался обед.

…Когда съели лебедей, слуги вышли попарно из палаты и возвратились с тремя сотнями жареных павлинов, которых распушенные хвосты качались над каждым блюдом в виде опахала. За павлинами следовали кулебяки, курники, пироги с мясом и сыром, блины всех возможных родов, кривые пирожки и оладьи».

Обед продолжался. «На столы поставили сперва разные студни; потом журавлей с пряным зельем, рассольных петухов с имбирем, бескостных куриц и уток с огурцами. Потом принесли похлебки и трех родов уху: курячью белую, курячью черную и курячью шафранную. За ухой подали рябчиков со сливами, гусей с пшеном и тетерок с шафраном.

…Отличились в тот день царские повара. Никогда так не удавались им лимонные кальи, верченые почки и караси с бараниной… Хороши и вкусны были также зайцы в лапше, и гости, как уже нагрузились, но не пропустили ни перепелов с чесночной подливкой, ни жаворонков с луком и шафраном…»

И иного стола быть не могло. Будь по-другому, это расцепилось бы как недостаточное уважение. Обеды Ивана IV продолжались до шести часов кряду. А однажды в кремлевских палатах обедало две тысячи нагайских воинов.

На невеликих обедах прием был куда скромнее. Кушали и пили по большей части из деревянной посуды, коей края, правда, были позолочены и посуда была позолочена, а делали такую красоту в монастырях.

На званые же пиры все облекалось в праздничный вид, и даже в поварню отпускалась посуда «лучшей доброты».

Сам же царь, однако, был в еде скромен. А больше иного любил он русских «штец» похлебать. Будучи горяч на руку, использовал порой и их не по назначению. Объезжая как-то свои владения, царь остановился отобедать и пригласил за стол спутников, среди коих был и князь Гвоздев. Во время царского обеда тот возьми и пошути неосторожно. Царь в гневе вылил на шутника целую мису горячих щей. Несчастный завопил, хотел бежать… Это и вовсе не понравилось царю, и он ударил князя ножом. Тот упал, обливаясь кровью. Царь опомнился, велел поскорее позвать своего лекаря Арнольфа, сказал ему:

— Исцели слугу моего доброго, я пошутил с ним неосторожно.