Жил-был дважды барон Ламберто, или чудеса острова Сан-Джулио

— Оттавио, давай проведём пару раундов, — предлагает он. — Мне надоело работать с «грушей».

— Слишком большая честь для меня, дядя.

— Брось! Я же не всерьёз буду бить тебя, а понарошку.

— Но я вообще против бокса из гуманных соображений.

Однако ничего не поделаешь, приходится вступить с дядей Ламберто в кулачный бой. После первого же удара Оттавио падает на ковёр и начинает считать:

— Один, два, три, четыре...

— Что ты делаешь?

— За отсутствием судьи считаю сам. Девять, десять. Я в нокауте. Теперь больше не имеешь права бить меня!

— С тобой неинтересно боксировать, — огорчается дядя.

К счастью, среди бандитов оказывается бывший чемпион страны по поднятию тяжестей в средней весовой категории. Он берётся тренировать барона, и после двенадцати попыток барон побеждает его. Он на седьмом небе.

Оттавио — на земле.

Потом происходит эта история с отрезанием уха. Затем отрезание пальца.

И Оттавио совершенствует свой план — он убьёт барона, а виноваты будут бандиты! Но, сколько ни пытается, никак не может найти подходящего момента.

Наконец происходит непредвиденное.

Вечером барон задерживает Ансельмо за шахматной доской.

— Уже поздно, — говорит мажордом, передвигая королеву. — Пора нести ужин в мансарду.

— Пусть отнесёт Оттавио, — рассеянно отвечает барон.

— Он не сумеет этого сделать, — возражает Ансельмо. — Он рассыплет соль.

— Я сказал тебе — пошли Оттавио!

— О чём это шепчетесь, эй вы там? — вмешивается главарь банды, отрывая взгляд от журнала с комиксами. — Потише, не то ваши шахматы полетят в озеро.

Ансельмо вынужден просить Оттавио отнести ужин шестерым труженикам наверху.

Он делает это со слезами на глазах и с болью в сердце. Страшное подозрение судорогой перехватывает ему желудок. Но он должен повиноваться барону.

А Оттавио вынужден умолять свои ноги, чтобы они не закружили его в вальсе и не выдали радость. Глядя, как он несёт поднос, можно подумать, будто он всю жизнь только и делал, что служил официантом в каком-нибудь большом отеле на Лаго Маджоре.

На лестничной площадке он на минуту задерживается, будто для того, чтобы поправить свёрнутые трубочкой салфетки, уложенные в стаканы.

На самом же деле насыпает в супницу столько снотворного, что хватит усыпить и паровоз.

— Ну вот, всё в порядке! Лиха беда начало! — напевает он, весьма довольный собой.

— О, у нас новый слуга! — восклицает синьор Армандо.

Улыбается даже синьора Мерло, которая в это время работает:

— Ламберто, Ламберто, Ламберто...

Улыбаясь, она сбивается, и два или три раза произносит:

— Альберто, Альберто, Альберто...

К счастью, никто не замечает, разве что племянник Оттавио, который тоже улыбается ей и шутит:

— Я не Ламберто и не Альберто. Меня зовут Оттавио.

Остальные, не занятые работой, принимаются за еду.

— Странно, — замечает Дельфина, попробовав суп, — пахнет капустой и в то же время веником.

— А по-моему, — говорит синьора Дзанци, — сюда добавлена смородина. Но вкусно!

— Кстати, — интересуется Дельфина, — позавчера в доме появились какие-то странные вооружённые люди. Кто это?

— Охотники, — с готовностью поясняет Оттавио.

— А что, на острове водятся зайцы? — удивляется синьор Джакомини. Он ведь не только настоящий рыболов, но и настоящий охотник.

— Нет, они тут проездом, — сквозь зубы цедит Оттавио. — На второе, как видите, говяжье филе с фисташками и гарниром из цветной капусты, а также баклажанная икра. На третье — персиковый пудинг и суфле по-сицилийски.

— Опять суфле? — ворчит синьор Бергамини. — Нет, чтобы приготовить хоть раз кукурузную кашу!

— Приготовить вам завтра кукурузную кашу, синьор Бергамини? — заботливо интересуется Оттавио.

— Да! На первое, на второе и на третье!

— Синьор Бергамини говорит только о себе, — уточняет синьора Дзанци. — Нас вполне устраивает то, что готовит синьор Ансельмо.

Оттавио смотрит, как они едят, и мысленно потирает руки.

После второго блюда синьор Армандо сменяет синьору Мерло, и она принимается за свой суп.

— Вкусно, — решает она, — похоже, что сюда добавлены абрикосы. Надо будет взять рецепт у синьора Ансельмо.

Оттавио давно уже пытается завязать разговор с синьориной Дельфиной.

— Мне бы хотелось, — говорит он ей, — пригласить вас на прогулку.

— Куда? На крышу?

— О, нет! В Милан на виа Монте Наполеоне... В Рим на виа Венето... В Барселону на бульвар Рамблез... В Париж на рю Риволи...

— И на Капри?

— Капри... А где это?

— Ну вот, сразу видно, что плохо знаете географию!

— Синьорина, вы всё шутите, а я говорю серьёзно. Мне бы хотелось подарить вам ожерелье...

— Из сушёных каштанов? — насмешливо завершает его фразу синьорина Дельфина.

— Мне бы хотелось унести вас в горы...

— На руках? Смотрите, я ведь вешу шестьдесят килограммов, хотя на вид можно подумать, будто всего лишь сорок семь.

— Вы бы поехали со мной в Сингапур?

Какой подлец! Только что подсыпал ей в суп снотворное и вовсю любезничает.