Жил-был Генка

Генка потерял не только веру, друзей, но и свою свободу, которая смылась запахом тления. Нет, он никогда не был трусом, всегда впереди всех, как и полагается командиру. Армейская воля сравняла итоги страданий, подарила рабство и изменила лицо, осквернив завет святости. Попробуй забыть глаза Сашкиной матери, когда привозишь ей гроб с телом погибшего сына, тела дроблённого на куски…

Нет, Генка никогда не забудет… Такое не забывается… Любая минута встряхнёт память горьким привкусом злого стремления… И если забыл, то совесть обличила бы… Пожелаешь забыть, да не сможешь ни за что… Война и во сне никак не заканчивала месить боль… Вот ликовала смерть страстью чёрной крови! ликовала и господствовала! Она и теперь господствует с ликованием, минуя полёты великого вдохновения.

Эй, где Ты, Победитель, Бог богов, Великий и Праведный?! Где, где Твоя причуда завершается по страдании? И завершается ли? Насытилась ли Твоя мера, обрекшая человека на такое неравенство?! Или Ты ещё, ещё и ещё жаждешь испить крови?

На таких условиях Твоего Равнодушия и Молчания человек обречён жить по вере в добро. Оттого он и не чувствует Тебя и Твоей святости, но хорошо видит иное и в этом ином продолжает искать Тебя, искать во зле, не насытившись добром и не познав его истоки правд и истин.

Нелегко, ой, как нелегко отыскать мудрость злобных жажд, которые главенствуют везде, повсюду и во всём. Попробуй-ка, возьми это разрастающееся лидерство мрака! О! такое устремление и наградит от мрака. Награда от мрака…

Странно?

Нет.

Так за что же Ты, Благодетель Добрых Навыков, уничтожаешь Себя Самого на предложенной вере, изрывая достоинство слов?! Сам и подталкиваешь человека к порогу ада, хозяином которого стал сатана, на ком и основана вера безбожия.

Но и сатана служит Твоему делу! и работает непрестанно на Твоё Слово. И такое свидетельство лишь ещё сильнее Тебя обличает и даёт право устремляться в Никуда на отчаянии и страхе… А это и есть вера изломанного сознания, но сознания, принадлежавшего Тебе одному.

Война закалила дух Генки, но она и лишила всего лучшего…

Мысли постепенно облекались думами и алкоголем…

Позади Афган.

Снова дома…

Колышется сирень на привете доброго и ласкового мая. Теплота дня смывает гарь с души как-то невнятно. Но войны нет – это точно! Она осталась только внутри изломанного сознания и на ритме сердца, осталась на веки, никуда не подевалась…

С Серёгой весело мчатся на мотоцикле по пыльной дороге, обгоняя шальной ветерок. Не стреляют, не пахнет дымом. Не пролетит шальная пуля из-за угла, как тать. Хорошо. Можно вздохнуть… И забыться не навсегда, лишь на чуть-чуть, на краткий миг…

– Ох, что ж я маленьким не сдох…

Познакомился со Светкой и полюбил.

Вот она и явилась любовь-то нежданная… Явилась, захватила и увлекала… Опять в плену, но плен желанен и сладостен… Да токмо тяжесть с души не утекла, она застыла в кровяных пульсах, застыла болезненно и непрестанно отравляла весь настрой чувств. Свидания у реки под взором луны и звёзд продлевали впечатления на волнении, исходившим непритворно из глубины души, опалённой афганской войной.

Тихо плескалась волна молчаливой стихии о борта лодки. Рука об руку сидят влюблённые, и мечты их убегают вдаль… В глубине уснувшей реки плавает небесная светлость, плавает и не тонет. А может уже утонула? Какая скрывается мудрость там посреди водных свидетельств?

– Светк, что есть жизнь? – Генка на раздумьях…

– Жизнь – это движение…

Они говорят о многом, но главного ещё не ведают, не прозревают. Мечты их всегда при свидетелях ночи. Луна и звёзды шлют волю своих настроений, зовут куда-то в даль век'oв. И эта незримая даль век'oв зазывает к себе многими тайнами, а тайнам нет числа, как вон тем моргающим светилам, которые и сияют сегодня как-то по-особенному – горячо и чувственно!

– Улететь бы на другую планету. Земля не держит. – Светка в правде ищет свою личную волю не на земле. Она и найдёт её потом, но именно земля подарит откровение, которое ниспустится Оттуда, как заветный рай, но прежде надобно и до ада доползти знаниями, и, доползая, выбраться за берег подлинной Любви и обосноваться в ней законно и прочно.

– Полетим вместе? – Генка возбуждён.

Поврозь. У каждого своя личная история. История своя, а жизнь-то одна и она уравнивает любые возможности. А, действительно, что там есть? Инопланетные цивилизации, люди или… Хорошо бы увидеть… Увидишь, узришь, человек, только не теперь, когда твоя правда спрятана во лжи, а потом, когда правда предстанет на реальном чувстве добра. А сегодня поиск себя во всём…

– Вот поженимся, и первым у нас родится сын. – Говорит Генка. И мужественная осанка делает его немного иным. Только само блаженство не рождается верою вдохновенного кипения. Хотя кипит, бушует, безумствует над головой воля злого рока и, выкипая, творит болезнь страстей.

– Нет, первой родится дочь. – Светка уверена, как всегда. И эта уверенность внутри вещает набат печальной песни, но печаль сегодня не видна. Эта печаль роняет незримые капли и незримых страданий, которые обмажут сердце завтра.

Они спорят, но не дерутся.