Жил-был раз, жил-был два

– Точно. Между вами все идет вразнос. Ты срываешь с нее украшение, загоняешь ее в угол. Не знаю, что именно она сказала или сделала, но, возможно, в этот момент ты и рухнул на кровать. Подвеска, гостиница, Ванда – и твой мозг не выдерживает такого напряжения. Теряешь ли ты сознание? Или все осознаешь, но в полном неадеквате? Как Ванда воспринимает происходящее? Доходит ли до нее, что у тебя амнезия? Одно для нее очевидно: она должна убираться… Она хватает свои вещи, крадет твой бумажник и смывается через дверь, выходящую на паркинг…

– Дверь была открыта. Когда я встал посмотреть на птиц, она была открыта.

– Но почему она не забирает ключи от твоей машины? Как она рассчитывает выбраться из города? Скорее всего, ситуация застала ее врасплох, и она совершенно ничего не соображает. В спешке она не способна принимать правильные решения. И это подводит нас к истории с носками у нее во рту.

Габриэль нахмурился. Порылся в куче фотографий, посмотрел на крупный план изувеченного лица и ткань, торчащую изо рта.

– Объясни.

– Ей запихнули в рот носки уже после смерти. Думаю, садист, который ее прикончил, хотел повесить убийство на тебя.

Габриэль покачал головой:

– Что-то я за тобой не поспеваю.

Поль выложил пакетик с жучком GPS рядом с подвеской:

– Хозяин этого жучка… Изложу в двух словах: он следил за вами с самого севера и оставался где-то неподалеку. Может, сидел на парковке и наблюдал? В любом случае он отловил Гершвиц, пока ты был в отключке. Не исключено, что она ему все рассказала, или же он уже давно был в курсе твоей настоящей личности, я не знаю. Потом он увозит Гершвиц в собственной машине, убедив, что поможет ей выбраться из этой западни. Он едет в обратную сторону, подыскивая укромное местечко. Добирается до завода по переработке отходов. Под угрозой оружия вынуждает Гершвиц снять обувь и носки, и высаживает ее из автомобиля, и заставляет босиком идти по гальке.

– Зачем он это делает?

– Может, он псих? Его это развлекает, и он хочет поиграть, прежде чем разделаться с ней? Я тут кое-что разузнал, эти ребята из русской мафии – совершенно чокнутые, настоящие психопаты. Она бежит, подворачивает щиколотку, она беззащитна и не может спастись. Он заставляет ее проглотить шахматную ладью – потому, что это была любимая игра твоей дочери, или же просто потому, что для него все это игра. Убивает ее двумя выстрелами, потом выстраивает картину якобы изнасилования: кляп, спущенные брюки и трусы, синяки между ляжками, вызванные веткой внутренние кровотечения, которые должны обозначить жестокий половой акт. Услышав выстрелы, с соседних деревьев срываются птицы и начинают сталкиваться в воздухе. Время около двух ночи…

Этот сценарий с трудом укладывался у Габриэля в голове: незнакомец, запихивающий ветку в половой орган жертвы под градом падающих птиц. Скворцы не помешали ему подготовить место преступления, хотя, возможно, вынудили поторопиться, а значит, совершить ошибки.

– А ты в гостинице и выходишь из своего номера. Как я тебе уже говорил, у меня имеются надежные свидетельские показания парня из комнаты, соседней с номером семь, которые снимают с тебя подозрения. Можешь поблагодарить пернатых. Без них тебе бы туго пришлось…

Поль, казалось, на несколько секунд погрузился в свои мысли, потом продолжил в том же тоне:

– Я вижу лишь одну причину, по которой убийца Гершвиц не уложил заодно и тебя: он знает, что ты ничего не знаешь. Ты нашел Гершвиц, но и только. А след Ванды никуда не ведет. Тому доказательство, что ты вернулся в Сагас, потому что больше тебе разжиться было нечем. Убийца это знает и оставляет нам ее тело, хотя мог бы устроить так, чтобы труп никогда не нашли.

– Вместо того чтобы убрать меня, он отправляет меня до конца дней в тюрьму. С моей спермой в теле жертвы у меня не оставалось шансов выпутаться.

– Кассоре тоже сказал что-то в этом роде. Он требует еще всяких уточнений, отчетов, доказательств, чтобы подкрепить мою историю, но, видит Бог, Габриэль, появились серьезные шансы, что все это: убийство, подвеска, новое послание на гидроэлектростанции – позволит объединить два расследования и снова открыть дело Жюли. Кстати, не забыть бы послать кого-нибудь на станцию сфотографировать последнее граффити.

Габриэлю понадобилось время, чтобы осознать свалившиеся на него новые открытия. Он вспомнил слова матери по телефону: Ты мне только сказал, что скоро у тебя, наверно, появятся ответы. Мол, ты узнаешь, что случилось с моей внучкой… Во что он ввязался? Он посмотрел на лежащий рядом с ним передатчик GPS и вздрогнул. Рефлекторно поднес руку к шее. Шнурок с ключом, конфискованный в момент заключения под стражу… Сейф, спрятанный у матери… Подозревал ли он, что за ним следят?

Голос Поля отвлек его от мыслей:

– Надо будет подробно разобраться, что происходило в последние недели. Мы должны знать, кто эта девица и как ты до нее добрался.

Габриэль кивнул.