Жил ли апостол Петр?

Древневавилонский рисунок, изображающий прохождение солнечного божества чрез небесные ворота или врата. Древние признавали существова­ние двух ворот на небе. Одни ворота, — по их воззрению, — находились в со­звездии Ража, на которое падает точка летнего солнцестояния (тропик Рака). Пройдя эти ворота, солнечный бог или герой приближался , к смерти или сходил в преисподнюю, выход из коей заграждался вторыми воротами, — в созв. Козерога (точка зимнего солнцестояния и тропик Козерога). Пройдя послед­ние, он выходил из преисподней, воскресал и возносился на небо. Эти астральные идеи нашли свое отражение в раннехристианских ми­фах о схождении Иисуса в ад, его воскресении и вознесении на небо.

В качестве бога начала всех вещей, Атлант был не только носите­лем небесного свода и, в качестве Скалы-бога, греческим подобием Хиюна — Геракла, но в то же время и водным богом: в указанном месте Одиссеи читаем, что он знает глубину всего моря.

В таком случае он сливался с Протеем, морским богом, в котором, возможно, тоже видели носителя небесного свода, так как, например, в «Энеиде», XI, 262, Вергилия идет речь о «столбах Протея», которые на востоке, будто бы, соответствовали столбам Атланта или Геракла на севере или западе.

Впрочем; греческий Протей сливался в одну и ту же личность с митраистическим Кроносом и финикийским Небесным Ваалом (Сатурн, Хронос) не только через посредство Атланта.

Его имя, которое, — по Преллеру, (назв. соч., 609), — выявляет его, как «первоначало водной стихии» (изначальная водная стихия — «апсу» вавилонян), соответствует имени «праотца всего», как именуется фини­кийский Небесный Ваал-бог, а также имени Зервана акарана, «не имею­щего возраста времени», несотворенного творца всего, как называется древнейший бог персидского неба. Орфики представляли его с золотыми крыльями, двуполым, быкоголовым или двуглавым, со змеей на льви­ной голове, каковыми нам встречаются на изображениях митраистический Кронос и финикийский Мелькарт. При этом он тоже изображается с небесными ключами, каковые, у него указывали или намекали на «ключи моря» («Орфич. гимны», 25, 1).

По словам Геродота, — в Мемфисе, в Египте, Протей пользовался особым почитанием, при чем как Симон Волхв, будто бы, рядом с собой имел Елену, так и египетский Протей стоял в связи с «чужеземной Афродитой», т. е. Ашерой, храм которой, находился около его святи­лища. Посему, Протей был первоначально только греческим именем финикийского бога неба и солнца. И если греки представляли его пред­почтительно в виде бога воды, чем-то вроде морского старика, по пору­чению Посейдона, пасшего его стада, морских животных, то еще фини­кияне обычно отожествляли его с изначальной водой, океаном (Океан или Посейдон)[45].

Дружественный и доверчивый, каким он был, Протей, однако, слыл у греков, прежде всего, ненадежным, капризным и непостоянным духом, постоянные превращения образа которого делали его, по словам Гомера, почти неуловимым существом. При этом греки меньше имели в виду прихотливость и непостоянство моря, чем солнце, которое зодиакальный знак, в область коего оно вступает Вместе с тем, Протей, вследствие своего тождества с солнечным богом, является великим обо­ротнем, могущим принимать самые разнообразные виды, а его связь с водой объясняется тем, что солнце в начале года находилось в знаке Водолея (эпоха Тельца) и его шествие по остальным зодиакальным зна­кам толковалось, как превращение Водолея в различные образы зодиа­кального круга[46].

Далее, 68 глава египетской «книги мертвых» также знает бога, который исполняет обязанность привратника душ в подземном царстве и который, как таковой, владеет ключами этого царства: это — Петра (скала — камень), форма или разновидность водителя мертвых — Ану­биса[47].