Жил мальчик, Вася Носов…

– Корзинкин, а Корзинкин – возмущалась Хвостикова – немедленно вынь палец из носа!

– а чего? –бурчал Корзинкин – я же не к тебе в нос полез.

– еще бы ты, Корзинкин, ко мне в нос полез.

– ну чего ты тогда возмущаешься, не приставай! – и Корзинкин увлеченно продолжил свое занятие.

– некрасиво, Корзинкин! – вздохнула Чижикова.

– чего-о-о?! – удивился Корзинкин.

– некрасиво! – повторила Чижикова.

– подумаешь! – отвернулся Корзинкин.

– красота спасет мир! – убежденно заявила Чижикова – а ты его, Корзинкин, разрушишь.

– очень надо! – огрызнулся Корзинкин.

– нет, Корзинкин, ты все-таки не прав – расчувствовалась Чижикова – красота – это страшная сила!

– ту уж опредились – захихикал Корзинкин – а то страшная какая-то у тебя красота получается.

– нет, Корзинкин! – обиделись девочки, нет в тебе ничего человеческого.

А Вася Корзинкину ничего не сказал, он ему подножку поставил, а Корзинкин, конечно, грохнулся, ему же некогда было от подножки Васиной уворачиваться, он у себя в носу что-то важное в это время искал.

Повстречался Корзинкин в полете с партой и на полу растянулся. Лежит на полу, стонет героически. Но палец из носа убрал наконец.

Смотрят ребята, а у Корзинкина под глазом – синяк.

– Ты, – говорит Вася Корзинкину- меня за подножку, конечно извини. Не думал я, что ты в полете парту повстречаешь. Но зато теперь – ты, Корзинкин, без труда сможешь в себе человека отыскать.

– это еще почему? – обижено сопит Корзинкин.

– потому, что Диоген человека всегда с фонарем ходить искал, даже днем.

А фонарь у тебя Корзинкин теперь есть. И презнатный такой.

Так с той поры Корзинкина нет-нет да и назовут Диогеном, хотя в нос он больше палец при Васе не сует, мало ли что.

Свободу попугаям.

Однажды Вася и мама пришли в зоопарк.

– Мама – переживал Вася – почему человек обречен на свободу, а звери , например тигры, вынуждены проводить время в клетке?

– не знаю – задумалась мама – так уж устроен мир. – и ушла в очередь за пирожными.

– значит нужно его немедленно переустроить – обрадовался Вася. Долой оковы рабства вековые.

И сразу же подскочил к клетке с тигром. «Пока свободою горим, Пока сердца для чести живы…» – декламировал Вася, размышляя над тем, как открыть клетку. Клетка не открывалась, тигр в клетке заметно нервничал. «Оковы тяжкие падут, Темницы рухнут – и свобода Вас примет радостно у входа, И братья меч вам отдадут.» – убеждал тигра Василий, не оставляя своих попыток.

Тигр в клетке заметно успокоился и смотрел на Васю уже безо всякой настороженности, даже с некоторым удовольствием.

Вася почти разобрался с механизмом задвижки, а тигр совсем разобрался со своими страхами и даже проявлял некоторое нетерпение, бросая на Васю все более красноречивые и даже несколько плотоядные взгляды, странно облизываясь время от времени.

Вася эти взгляды заметил, а также, вдруг, с удивлением заметил нарастающую в себе нерешительность бороться за освобождение хищников.

Потом Василий заметил, как тигр облизывается и решительность Васи испарилась куда-то совсем.

– Знаешь, друг, – сказал Вася, отступая от клетки на пару шагов, – ты пока тут подожди, а я пойду посмотрю как там у мамы с пирожными дела получаются.

– И вообще, ты же понимаешь, свобода вещь относительная. Я вот тоже человек жутко не свободный, знаешь сколько у меня обязанностей.

Тигр понимающе оскалил клыки.

– а Пушкин, думаешь, свободен был? С 12-и до 16-00 сиди стихи пиши, с 16 до 18-00 дуэль, потом няня так и норовит все время сказку в самый неподходящий момент рассказать – какая уж тут свобода, сплошная колея бесконечных дел и непреходящих обязанностей. Плотное расписание, одним словом. И ничего тут не попишешь, даже если ты сам Пушкин.

И Вася ушел к маме за пирожными. А потом попугайчиков смотреть. Как там у них дела со свободой обстоят. Ну их этих тигров, если ты не укротитель какой-нибудь.

Высокое искусство.

– говорят, ты, Вася, с бабушкой в оперу вчера ходил? – спросила Гроза Никаноровна.

– говорят, ходил…– вздохнул Вася.

– ну так скорее расскажи всему классу что такое опера – почти пропела Гроза Никаноровна.

– ну, опера, – вздохнул Вася – странная штука опера.

– рассказывай-рассказывай – отрезала Гроза Никаноровна.

– ну…понимаете…опера…это когда толстый и бородатый дяденька изображает любовь к чуть менее толстой и гораздо менее бородатой тетеньке и при этом поет.

Ребята в классе конечно засмеялись.

А Чижикова, мечтательно закатила глаза к потолку и прошептала трагическим шепотом: «ах, любовь!»

–– подумаешь, любовь – пробурчал услышавший Чижикову Корзинкин.

– тихо там! – мелодично рявкнула Гроза Никаноровна – продолжай Вася.

– А нечего больше Гроза Никаноровна продолжать.

Finita la commedia!

И церемонно поклонившись, Вася отправился на свое место за партой.

А Гроза Никаноровна так растерялась, что даже Васе пятерку опять поставила.

Вот такая она – волшебная сила высокого искусства.

Поход.