Жил мальчик, Вася Носов…

Заглянул Вася однажды к папе в кабинет. Вспомнил, наверное, что давно они с папой не виделись, – аж с прошлого вечера. И хорошо, что заглянул. А то папа в кабинете уже третьим слоем пыли книжной покрываться начал, уже и очков почти не видно стало. Есть у папы такая привычка.

Видит Вася – дело плохо. Папу нужно срочно спасать. Не в первый, впрочем раз папу из книжного болота вытаскивать. Он туда часто проваливается, как бегемот у Чуковского. Суббота тем более. Утро. Как тут родного человека и не спасти.

Словом, пробрался Вася в папин кабинет:

– пойдем, – говорит – папка в поход. Давно – говорит – мы с тобой в поход не ходили.

А папа вдруг как обрадуется. Как с дивана подпрыгнет. Только книжки в разные стороны полетели.

– пойдем – кричит – старичок, пойдем.

Будто только и ждал, словно джин тысячелетний в бутылке, пока его Вася спасать примется.

Пошли – одним словом. Рюкзак конфетами снабдили, термосом накачали – и пошли.

Идут себе, свежим воздухом дышат, солнышку радуются. Лес изучают. С папы почти вся книжная пыль облетела.

Вдруг Вася как заорет:

– Сто-о-й! Не шевелись!

Папа, конечно, замер. Попробуй тут не замри, когда сын таким голосом орет. Кто ж его знает, может вражеские шпионы весь родной лес заминировали, а сын вовремя это заметил.

А Вася уже палец к губам приложил: тише мол, а другой рукой на лопух у тропинки показывает.

– Смотрит, – шепчет, – папа! Видишь какой жучище во-он на том лопухе сидит. Чистый динозавр.

– И правда – уважительно шепчет Васе папа. Старик – это не жук, это целая корова, вот что, а не жук.

– тогда уж не корова, а бык – не соглашается Вася, ты посмотри какие рога.

А жук сидит себе на лопухе, рогами шевелит, лапками перебирает и будто бы к шепотам папы и Васи прислушивается. А потом, вдруг, как распутит крылья, да как за-мы-чит: Му-у-у-у – и в полет.

Вася с папой от такой картины дар речи потеряли и на землю вместе с рюкзаками повалились.

– может нам это просто показалось? – спрашивает папа.

– не может нам двоим одно и то же мерещиться – отвечает Вася.

– А может это новый вид такой, сегодня с экологией сам знаешь что творится. Того и гляди бабочки гавкать начнут. У всего есть разумное объяснение. Sapienti sat – как говорится.

– а может нам с тобой премию какую-нибудь дадут (если этого странного жука изловить) , или там почетную грамоту, как первооткрывателям нового вида.

– неее, пап, премия мне больше чем грамота нравится – убежденно сказал Вася. – грамоту можешь оставить себе.

Тут в размышления папы и Васи вторгся маленький, усатый человечек, неожиданно вынырнувший из зарослей дикой малины.

– Я очень извиняюсь, граждане – произнес незнакомый дяденька, – но вам моя корова на ваших путях не встречалась? Отбилась, понимаешь, от стада, и мычит где-то неподалеку.

– нет, дяденька, у нас недавно только жук пролетал. Странно напоминающий парнокопытное. А корову мы здесь совсем пока не встречали.

Тут недавнее «му-у-у-у» раздалось с новой, пронзительной силой, и прямо перед Васей, папой и усатым дяденькой, на тропинку вышла большая, пестрая корова с огромными, влажными и добрыми глазами.

Между рогами у нее сидел давешний жук. Который снова расправил крылья, и безо всякого на этот раз мычания, поднялся в воздух и опять куда-то полетел, жужжа, как и положено всякому жуку. Только и всего.

– О!– обрадовался дяденька – нашлась, наконец, Пеструшечка, нашлась! Спасибо вам граждане! Спасибо! И жуку вашему тоже.

На этом дяденька с коровой ушли восвояси. А папа улыбнулся и сказал:

– знаешь, старик, а ведь я даже рад, что жуки мычать пока не научились.

А Вася подумал-подумал и с папой согласился. Жалко, конечно, премии, но ж-жжжж от жука как-то привычнее, чем му-ууу слышать.

Олимпийские виды спорта.

Сидела Машка Хвостикова на уроке, носом клевала. А как тут носом не заклюешь, когда на тебя последнее время столько дел навалилось. И к олимпиаде по математике подготовься и по химии, а тут еще олимпиада по литературе подоспела. Вон сколько олимпиад разных, а Машка всего одна (хоть и отличница) и ночь тоже одна. Как же после такого и носом не заклевать, пускай даже на уроке.

Сидела, Хвостикова, сидела, клевала-клевала…вдруг, смотрит, кролик откуда не возьмись. Бежит вдоль классной доски, лапками пушистыми перебирает. Добрался до двери, лапками на нее навалился и в щелку дверную юркнул, только его и видели.

– откуда же он взялся – думает Машка, не иначе как из живого уголка сбежал.

А сама уже руку тянет: можно мне, Гроза Никаноровна, выйти?

– Конечно, Машенька, конечно (кого другого, Ваську, например, или Корзинкина, Гроза Никаноровна так просто нипочем бы из класса во-время урока не выпустила – а Хвостикову за милую душу)

Выбежала Машка поскорее в коридор, а кролик уже почти совсем до поворота добежал, вот-вот скроется.

– подожди, подожди , не беги так быстро, – кричит Маша.

А Кролик вместо того, чтобы остановится еще быстрее припустил.

– ничего, – думает Машка – там же за поворотом тупик, стена с зеркалами, там и бежать-то некуда, там я тебя и настигну.