«Жил напротив тюрьмы…». 470 дней в застенках Киева

Выразилось это якобы в «оправдании аннексии Крыма Россией» и «информационной поддержке террористов на временно оккупированных территориях Луганской и Донецкой областей». Дальше — еще большая галиматья про «вовлечение в подрывную деятельность журналистов и других украинских граждан» и «наполнение украинского медиапространства искажённой информацией». У меня дома и в редакции шли обыски, а СБУ в это время сообщало о «раскрытии сети медиаструктур, которые Москва использовала для ведения “гибридной войны”» против Киева. Виктор Кононенко, в то время заместитель главы СБУ, заявлял: «Установлено и задокументировано, что весной 2014 года Вышинский получил задание из Москвы отправиться в Крым для проведения подрывных информационных акций. В то время, когда на площадях наших городов прощались с погибшими на востоке страны воинами, здесь, в центре Киева, готовились материалы о том, как Вооружённые силы Украины обстреливают мирный Донбасс».

В Крыму весной 2014-го я не был — в то время в Киеве я как раз только вступал в должность главного редактора «РИА Новости — Украина», было не до поездок. Что касается обстрелов мирных городов Донбасса, так это был секрет Полишинеля — с 2014 года их регулярно фиксировала миссия ОБСЕ, мы лишь писали о том, как жители Донбасса живут в условиях войны и что они об этом думают. Поэтому пафос эсбэушного чиновника был явно адресован тем, кто просто терял чувство реальности от ненависти, услышав бессмысленные, но трескучие фразы про «гибридную войну», «руку Москвы» и прочую пропагандистскую ерунду.

Потом появились и «вещественные доказательства» моего участия в «гибридной войне»: из моей банковской ячейки извлекли документы, которые я там хранил (среди них трудовой договор с МИА «Россия сегодня»), деньги и «предмет, похожий на пистолет». Им оказался… ржавый «браунинг» образца 1906 года. Все это приобщили к делу и предъявили мне еще одно подозрение по статье 263 УК Украины в незаконном приобретении и хранении огнестрельного оружия и боеприпасов. Все, естественно, было «приобретено у неустановленных лиц» и при «неустановленных обстоятельствах».

«Странно, что у Вышинского нашли не танк», — иронично высказались по этому поводу коллеги из «РИА Новости».

Со временем обвинение разрасталось, и уже весной 2019-го, когда дело всё же дошло до суда, меня обвиняли в совершении тяжких преступлений по пяти статьям Уголовного кодекса Украины:

статья 109 — действия, направленные на насильственное изменение либо свержение конституционного строя или на захват государственной власти;

статья 110 — посягательство на территориальную целостность и неприкосновенность Украины;

статья 111 — государственная измена;

статья 161 — нарушение равноправия граждан в зависимости от их расовой, национальной принадлежности, религиозных убеждений, инвалидности и по другим признакам;

статья 263 — незаконное обращение с оружием, боевыми припасами или взрывными веществами.

Поэтому в апреле 2019-го на стол судьям в Подольском суде Киева лег уже многостраничный документ. И начался спектакль из репертуара театра абсурда под названием «зачитывание обвинительного акта». Три прокурора, путая слова и коверкая ударения, по очереди монотонно бубнили, уткнувшись в текст. За две с лишним недели они осилили всего 34 страницы, не добравшись и до половины документа. Всего страниц было 79.

В судебном заседании постоянно объявлялись перерывы. Конвоиры старались поскорее увести меня из зала суда, чтобы не дать возможности высказать своё мнение коллегам-журналистам. Их собралось немало, и все хотели услышать мои комментарии по поводу обвинений прокуратуры. Но ни прокуратура, ни СБУ не могли допустить моего общения с коллегами — им это было невыгодно и не нужно. Заказчики моего уголовного преследования хорошо знали главный закон эффективной пропаганды — отсутствие второй точки зрения. Ничего, кроме обвинения, никаких комментариев от противоположной стороны.

Я все же решил сказать своё слово и написал текст, который в конце апреля появился на сайте «РИА Новости». Там я изложил свой взгляд на основные обвинения СБУ в мой адрес. В детали не погружался, они требовали отдельного разговора.