«Жил напротив тюрьмы…». 470 дней в застенках Киева

Если говорить о каких-то важных для меня строках в тюрьме, то это были строки из «Гамлета» Пастернака. Мне казалось, что там всё сказано абсолютно точно про человека в кризисной ситуации. Сначала отчаянная просьба: «Если только можно, Aвва Oтче, чашу эту мимо пронеси». А затем простое понимание: «… но продуман распорядок действий, и неотвратим конец пути». Для меня это означало, что закончился один, достаточно простой и легкий период моей жизни и начинался другой. И еще более ясное в тот момент: «Я один, все тонет в фарисействе. Жизнь прожить — не поле перейти».

Но были и строки для оптимизма, которые мне прислал мой киевский друг буквально в первые месяцы. Это был Ю. Визбор: «Спокойно, дружище, спокойно, И пить нам, и весело петь. Еще в предстоящие войны Тебе предстоит уцелеть. Уже и рассветы проснулись, Что к жизни тебя возвратят, Уже приготовлены пули, Что мимо тебя просвистят». Я знал, что до расстрела точно не дойдет. К тому же у меня была цель — выйти и добиться справедливости, как это ни наивно звучало в тот момент.

Кроме того, я понял, что если раньше был типичным офисным работником, то с момента ареста перестал им быть. Раньше я был человеком, который проводил по три планёрки в день, пересаживался из одного кресла в другое и не злоупотреблял физическими нагрузками — в лучшем случае два-три раза в неделю плавал в бассейне или в выходные ездил на велосипеде. Теперь, когда возможностей резко стало меньше, я решил, что нужно больше заниматься физическими упражнениями. В Херсоне условия для этого были ограниченными: в камере — приваренная к косяку перекладина, для прогулок — дворик шесть на восемь, а иногда и два на шесть метров. Особенно не побегаешь, но можно ходить, к тому же во двориках были турник и брусья. Сначала мне казалось, что всё будет, как в американских фильмах — заключённые во время прогулок качаются гантелями и штангой, играют в баскетбол или футбол. Ничего подобного — только маленький дворик, единственное преимущество которого перед камерой в том, что над головой нет потолка (так было в Херсоне). Дышишь свежим воздухом и видишь небо, пусть даже и зарешечённое.

В камере со мной были люди, которые совсем не выходили на прогулку или выходили один-два раза в месяц, остальное время сидели в помещении. Я их не понимал, старался выходить каждый день. Вместе со мной сидел парень из Херсона, мастер спорта по тайскому боксу — он занимался каждый день, даже бегал по дворику, поднимая пыль. Подсказывал, какие упражнения и как лучше делать. Я отжимался, приседал и подтягивался — поначалу было непросто. Но, как говорил мой отец, главное во всём — регулярность и постепенность. Сначала висел на турнике, потом стал наращивать количество подходов и подтягиваний. В конце заключения, уже в Киеве, ставил себе цель за время прогулки подтягиваться 52 раза — по количеству своих лет. Получалось.

Отдельный вопрос в тюрьме — это еда. В Херсоне первое время у меня не было никаких передач. Приходилось есть, что называется, с «продола», что приносят в камеру баландёры. В культовом советском фильме «Джентльмены удачи» есть фраза: «В тюрьме сейчас ужин — макароны». В камере, когда смотрели этот фильм, такое выражение казалось никчемным и глупым — макарон мы не видели ни разу. Стандартная еда в украинской тюрьме — это каша, как правило, пшеничная или пшённая. В обед нечто жидкое, что называется борщом или супом. Это только название, на деле — просто жидкость с какими-нибудь овощами.

Кашу подавали с «подливой» — переваренные мелко порубленные куски курицы вместе с костями и потрохами. В камере такое сразу не употребляли — дважды промывали кипятком, потом пытались отделить мясо от костей. Только после такой обработки и сепарации каша, в которой не было ничего, смешивалась с этим мясным крошевом и заправлялась кетчупом или специями, поскольку без специй такое варево есть невозможно.

С «продола» питались только от безысходности — те, кому никто не помогал с воли. Лучше, конечно, таких блюд в пищу не употреблять. Пребывание в тюрьме — само по себе стресс, то есть удар по организму. Если ещё усугублять его тюремной едой, то могут возникнуть очень серьёзные проблемы со здоровьем. Мне это сразу же объяснили.

Самые универсальные продукты в тюрьме — каши быстрого приготовления или вермишель. Лучше всего овсянка, которую достаточно залить кипятком. Второе место у «Мивины», лапши за 3 минуты. Это так, на скорую руку. Когда уже обустроил быт и обзавёлся собственной посудой, то старался питаться тем, что передавали адвокаты или присылали родственники. При этом приходилось приноравливаться и обходить массу различных тюремных запретов.