Жил отважный генерал

Вячеслав Павлович Белоусов Жил отважный генерал

Памяти Николая Егорушкина,

прокурора Астраханской области 1963–1983 годов,

посвящается

Часть первая

О гроб, ты рай для тех ушей,

Которые толпы боятся.
Смерть хороша – всего ж милей,
Когда б и вовсе не рождаться.

Генрих Гейне

С покойником наедине

Он поступил так почти машинально, долго осмысливать и гадать не позволяло время, а поэтому не жалел и не корил себя.

Но это будет потом – расклад и анализ. А сейчас почти в кромешной тьме при единственной чахлой свечке, коптящей на крышке одной из трёх гробниц, Константин оттащил мертвеца в тяжёлой чёрной рясе к замеченному ранее углублению в каменном полу склепа и жёстким, но аккуратным толчком спихнул вниз.

Расчёт оказался верным. Покойник исчез из вида в довольно глубокой нише, словно в заранее уготовленном гробу.

«Прости, бедняга, за неудобства, – мысленно повинился Волошин, провожая взглядом труп, – но выбирать не приходится. Лучшего не найти. Зато с глаз долой. И тебе, и мне спокойней».

С бешено колотящимся сердцем он занял место покойника, стараясь принять ту же позу, так же нелепо и неестественно раскинув руки и ноги. Закончив с этим, чертыхнулся, спохватился о мелочах. И снова задвигался, зашевелился.

Прежде всего – как он мог забыть! – убрать всё, что может напомнить о его собственном присутствии. Там ли он водрузил свечку? Повертел головой. Лёжа на животе, это удавалось с трудом. Так… Что ещё?… На нём по погоде был тонкий длинный плащ чёрного цвета. «Сойдёт в темноте за монашескую рясу на первых порах, а там дальше, как получится. Как всё развернётся», – успокоил он себя, удобнее укладываясь на булыжниках, насколько это было позволительно. Лежать придётся неизвестно сколько, поэтому располагаться следует основательно, чтобы потом не ворочаться. Не исключено, что, возвратившись, убийца поначалу будет наблюдать исподтишка, опасаясь засады. Жук он тот ещё, по всему видать…

Пол дышал живой бодрящей прохладой, и тошнотворное горячее чувство от недавнего общения с мертвяком постепенно уступало место приятному успокоению. Это привело к порядку в дыхании и мыслях, но – новая напасть! – вскоре начали сами собой закрываться глаза, и он, умиротворённый тишиной в склепе, начал подрёмывать.

«Не уснуть бы! – мелькнуло в голове. – А то всё дело совсем загублю». И Константин напрягся, вспомнив требовательные напутствия майора Серкова и тревожные наставления о том, что именно в склепе всё и должно произойти. Именно здесь ему велено с монаха Ефимия не спускать глаз.

– На людях и на улице среди белого дня, даже в церкви у них не хватит наглости, – твердил Серков, поучая Волошина. – Будь настороже в тёмных маленьких помещениях. Скорее всего, этим местом будет склеп. Вот куда они обязательно должны проследовать, а посторонним как раз туда дороги нет. Но ходоков будет несколько. Ты следи за отцом Ефимием.

– А чем он приметен? – нетерпеливо спросил Волошин.

– Усат и бородат основательно, – майор задумался, вспоминая. – Ещё что? В общем, лохматее всех остальных. Если монахом и не возбраняется, то его волосатость превышает все границы.

– Во, поп! – не удержался Константин от восхищения.

– Я бы сказал, лохмат, как нестриженый пудель, – хмыкнул Серков, подводя черту под словесным портретом монаха.

– Прямо расстрига какой-то!

– Ну и здоровьем вроде тебя, – поддакнул майор. – И ростом, и кулачищами тебе не уступит.

– Я, кстати, таким его и представлял, – усмехнулся Константин.

– Это почему же?

– Злодейскими делами только такие люди и должны заниматься. Настоящий разбойник, а не поп!

– Ты с выводами-то не торопись, – одёрнул его майор. – С чего это взял про злодейские дела? Разбойник? Кто тебе сказал?

Волошин насупился, пристыженный.

– Нам пока мало что известно. Всё это лишь предположения. А вот то, что в области подобной операции ещё не проводилось, это верно. Кладами да сокровищами нам заниматься всерьёз не поручали. Всё как-то милиция…

– Откуда им быть? В нашей глуши-то?

– Не скажи. Здесь Стенька Разин из Персии награбленного добра знаешь сколько перевозил! А скифские захоронения? До сих пор в буграх да холмах полоумные роются. Коня золотого отыскать мечтают.

– Что за конь?

– Чингисханом закопан.

– Сказки?

– История нашей родины, боец. Знать надо.

– Байки всё это, – отмахнулся Волошин. – Со школьной скамьи наслышан. Только никто ничего не находил. Я же городской.

– Ну-ну…

– Мы пацанами в своё время весь кремль облазили, в подземных подвалах, которых там тьма была, тоже клады искали, как помешанные. С нами и солдаты рылись. В кремле же армейское соединение стояло.

– Было дело.

– Вот мы как-то и наткнулись на солдатский штык в подземелье. Помню, это было где-то под Троицким собором. Там ещё до сих пор склад заброшенный. А штык аж с Гражданской войны. Значит, и тогда там лазили. Искали чего-то.