Жила-была девочка, и звали ее Алёшка (СИ)

— Да, вы абсолютно правильно меня поняли — на этих троих у меня есть компромат. Какой именно? А вот это уже профессиональная тайна, я не могу вам раскрывать такую информацию, тем более по телефону. Ну как это — неправда? Как это "они ни при чем"? Любовь Сергеевна, душа моя, ну мы же не в детские игры с вами играем! Мне не нужны ваши голословные утверждения, мне нужны доказательства! Конкретные доказательства того, что эти студенты живут в таких же условиях, как и остальные. То есть все, абсолютно все данные по их проживанию — адреса, телефоны корпусов, номера комнат, чтобы наши региональные корреспонденты тут же могли проверить это. Я поверю только фактам, голым фактам и ничему больше. И не забывайте — на кону ваша репутация! Или скандал на всю Украину или громогласное опровержение. Решайтесь, Любовь Сергеевна, времени у вас и у нас немного. Что-о-о? Какая информация? Закрытая информация? Насчет кого это? Насчет Казарина Марка Викторовича? Да вы что? Вот его мы и будем проверять в первую очередь, с особенным усердием! И не его ли отец метит в парламент этой весной, а? Откуда мне известно? А мне многое известно! Я же репортер, глас и глаз народа, четвертая власть! А вы мне тут еще и сенсацию подбросили: депутат от такой-то партии (а поверьте, я знаю, от какой он партии) скрывает от прессы темные делишки своего сынка! Да не надо мне рассказывать, я ни в жизнь не поверю, что он ни в чем не виноват! А к чему тогда такой ореол ненужной таинственности? В общем, Любовь Сергеевна, не мое это дело вас убеждать, но подумайте сами — не проще ли вам сейчас тихо-мирно слить мне координаты Казарина на условиях полной анонимности, чем получить по шее от его папеньки, который внезапно прочтет разгромную статью о себе и своем семействе? Причем, со ссылкой на вас — а мы же обязательно упомянем, что вы отказались предоставить нам информацию о депутатском сынке, покрывая его сомнительные проделки! Нет, я не шантажист, я журналист! Нет, это не одно и то же. Я популярно стараюсь до вас донести, что со мной лучше сотрудничать. Да, в этом случае анонимность гарантируется, вы все правильно поняли. Нет. Времени подумать у вас нет. Информация мне нужна прямо сейчас. Немедленно. Чтобы при проверке был эффект неожиданности, так у нас есть хоть небольшой шанс узнать правду. Ну, Любовь Сергеевна? Так на чем мы с вами расстанемся, а? — на несколько секунд повисла напряженная пауза, пока я ни жива ни мертва сидела напротив Яра, уставившись на него испуганным взглядом, в то время как он уверенно показывал мне большой палец — дескать, не трусь, сейчас я ее дожму. — Да? Ну, отлично! Я с самого начала почувствовал в вас разумного собеседника! Поверьте, вам нечего бояться, полная анонимность, как я и сказал! Я же никогда не сдаю своих информаторов, мне это попросту невыгодно. Да, я вас понимаю. Прекрасно понимаю, чем вы рискуете. Поэтому — ценю вашу откровенность вдвойне. Да. Да, я готов. Сколько вам нужно времени, чтобы поднять документацию? Меня интересует в первую очередь Казарин, о Коваленко и Логиновой я могу навести справки попозже. Нет, полчаса это очень долго. Не больше пяти минут, чтобы вы не успели никого ни о чем предупредить. А то я вас знаю, повесите сейчас трубку и… Нет, не будете? Ну, хорошо, Любовь Сергеевна, хорошо. Не знаю почему, но я вам верю. Да, позвоню ровно через пять минут. До связи! — Яр сразмаху швырнув трубку на рычажок отбоя и так экспрессивно подпрыгнул, что на мгновение мне показалось, будто он научился летать и сила притяжения на него больше не действует.

— Ну! — выкрикнул он, не скрывая своей радости. — Что я тебе говорил? Сейчас у нас все, абсолютно все будет — и телефон, и адрес общежития и даже мини- характеристика студента, подозреваемого в махинациях! — и он громко рассмеялся, — Лекс, я гений. Я реально гений, Лекс, и пусть я нескромен и хвастлив, но сейчас я о-очень доволен собой!

— Ты не просто гений, ты волшебник, — потрясенно выдохнула я, пораженная хитростью и одновременно простотой его плана, который держался на одной только самоуверенности несуществующего корреспондента несуществующей газеты. — Я бы так не смогла. Я бы вообще без тебя не смогла…

— Лекс, вот только не надо этого, только не сейчас! Давай ты не будешь опять реветь, я же не смогу тебя успокоить. Я сейчас сам на взводе, так что сяду рядом с тобой и будем мы рыдать в один платочек! Ты этого хочешь? Чтобы я в слезах позвонил уважаемой Любови Сергеевне? Тогда не только наш план провалится, но и Любовь Сергеевна во мне разочаруется! Она ведь так впечатлилась моим брутальным напором, что, кажется, даже немного в меня влюбилась! Как жаль, что ей ничего не светит! — и тут он снова рассмеялся, на этот раз вместе со мной.

— Да уж, какая жалость, — неискренне посетовала я, поспешно утирая предательские слезы, повисшие на ресницах. — Но Яр… Ты действительно был очень и очень крут, будто бы другой человек. Я даже не подозревала, что ты умеешь так перевоплощаться!