Жила-была Хозяйка или дорогами иных миров (СИ)

В памяти медленно всплыло имя — Аня, и она всеми силами зацепилась за него, как за якорь. Аня, Анечка, Анютка. Двадцать шесть лет. Любима родителями, а с некоторых пор и мужчиной. Имеет собаку и двух котят, а еще зеленого мужика-телохранителя, дракончика-воришку и призрака-алкоголика.

Память возвращалась со скрипом, и кто-то внутри был крайне недоволен ее самодеятельностью.

Хочешь остаться человеком? Быть слабой, глупой, ничтожной? Отказываешься от силы? — насмешливо уточнил некто.

Зачем сила без души? Зачем дар, если не с кем его разделить? Зачем могущество, если к нему автоматом прилагается одиночество? Знаешь, что никогда не надоест?

Внутри заинтересованно притихли.

Смотреть, как растет твой ребенок, как делает первые шаги, как читает первую книжку. Пить вино вместе с любимым мужчиной, готовить ему вкусности и получать в благодарность завтрак в постель. Гулять всей семьей по засыпанной листьями аллее. Смотреть фильм и смеяться до слез, а потом еще неделю сыпать фразами из него. Готовить подарки на Новый год, читая честно сворованное письмо к деду Морозу. И получать на Восьмое марта криво нарисованный, но бесконечно дорогой рисунок вазы с цветами.

И могущество сдалось.

Хорошо. Пусть будет по твоему. Живи. Я подожду, когда ты будешь готова.

Реальность встретила кудахтаньем Арвеля, угрожающим сопением Зеленки и ощущением, что она лежит в луже воды. Пошевелилась. Нет, не показалось. Кто-то «умный» вылил на нее не меньше ведра воды.

— Анечка, вы очнулись!

Последний раз ей так радовались в институте, когда она одалживала тысячу до стипендии.

— Как себя чувствуете? Что-нибудь болит? И, Анечка, это вы? — осторожно уточнил координатор.

Очень хотелось ответить:

«Ани больше нет. Я вместо нее», но взглянув на встревоженное лицо Арвеля, поймав боковым взглядом нервно сжимающего и разжимающего пудовые кулаки Зеленку, она передумала.

— А что тут у нас происходит?

Встала с пола, попыталась отжать край свитера и махнула рукой — потом переоденется.

— Штурм вот-вот начнется, — с каким-то нечеловеческим спокойствием, пожав плечами, произнес координатор, — нам удалось объединить ваше сознание с сознанием дома, но мы в той же точке, что и раньше.

— Та-а-ак, — протянула девушка. Ругнулась про себя. Это что же получается? Она там чуть ли не с вечностью спорила, от искушения быть владычицей мира отказалась, а они имеют наглость заявлять, что все напрасно?! Какого спрашивается, она так рисковала?! И Аня прикрыла глаза, готовясь снова нырнуть в себя.

— Анечка, стойте. Вам нельзя, — координатор бросился было к ней, но его перехватил Зеленка и, как пушинку, отшвырнул в сторону. — Вы и так почти потерялись.

— Почти не считается, — со злым отчаянием проговорила Аня. Адреналин ударил по нервам, кровь из прикушенной губы наполнила рот соленым вкусом, мокрая одежда неприятно холодила кожу. Хотелось лечь, закутаться в теплое одеяло и уснуть, но за стеной чужие готовились вторгнуться на ее территорию. Их надо было остановить.

— Ты сможешь, это почти фокус. Пространства не существует, только время, — прошептала она себе и повернулась к Зеленке: — Помогай.

Ее ладошка утонула в его руке.

ГЛАВА тридцать шестая

В столовой чокнулись еще раз. Который Андрей уже и не помнил. Он вообще плохо соображал, что происходит. Последний стакан вырубил окончательно. Гаснущим сознанием уловил, как со стуком его голова соприкоснулась с поверхностью стола.

Получив разрешение на штурм, майор отряда «Вымпел» знаками отдал приказ выдвигаться. По данным аудио-визуального наблюдения в двухэтажном деревянном доме находилось трое мужчин, и занимались они чисто мужским делом — напивались. Заложников обнаружить не удалось, и это напрягало, но руководство торопило, им не терпелось получить результат. Приказ был двух заложников вытащить, остальных задержать, огонь на поражение открывать только в случае угрозы. Руководство мялось, информацию цедило, точно яд, и майор заранее предчувствовал — дело не пахнет, оно воняет тухлятиной.

Когда уже подходили к дому, вдалеке раздался шум винтов. Это было странно — вертушку они не вызывали. Майор хотел было уточнить у центра, что за самодеятельность, но тут пошли такие помехи — рации пришлось отключить. И по старинке — вслепую, без поддержки, идти в дом.

Рука первого бойца коснулась ручки двери, и в этом момент у командира случилось легкое помутнение, дом поплыл, контур стен размазался, и здание принялось точно змея сбрасывать шкуру. Стены мелко тряслись и слоились. Под ногами дрогнуло. Где-то жалобно зазвенело стекло.

Майор чертыхнулся, моргнул, раз, другой, задержал дыхание. Волосы на руках встали дыбом, а чуйка вопила, чтоб не геройствовал, а руки в ноги и отсюда. Желательно бегом.

Но передовой уже открыл дверь, отскочил в сторону, пропуская вперед товарища со щитом, чтоб под его прикрытием проскользнуть в дом, а значит не оставалось времени на раздумья о чертовщине, творящейся здесь. Шум вертушки уже раздавался совсем рядом — над головой.