Жилец

День, когда Дейзи исполнилось восемнадцать лет, начался без событий. Отец вручил дочери подарок, который давно уже сулил к восемнадцатилетию — часы. Это были хорошенькие серебряные часики, которые Бантинг приобрел у старьевщика в последний день, когда чувствовал себя счастливым. Ему казалось, будто с тех пор утекло море воды.

Миссис Бантинг считала серебряные часы совершенно неуместным подарком, но была чересчур несчастна и слишком занята собственными мыслями, чтобы об этом беспокоиться. Кроме того, она имела достаточно здравого смысла, чтобы в таких делах не вставать между отцом и дочерью.

Утром Бантинг вышел, чтобы купить себе табаку. Он никогда прежде не курил так много, как в последние дни, за исключением разве что той недели, которая следовала за его увольнением со службы. Курение трубки обладало тогда в его глазах всей привлекательностью запретного плода.

Теперь же, куря трубку, Бантинг расслаблялся. Табак действовал на него успокаивающе: прогонял страх и помогал думать. Но Бантинг злоупотреблял курением, и "поэтому стал таким дерганым", как сказал он себе, обнаружив, что вздрагивает при каждом звуке, раздавшемся снаружи, и пугается даже, когда с ним неожиданно заговаривает жена.

Эллен и Дейзи спустились в кухню, а Бантингу не нравилось ощущение, что от мистера Слута его отделяют всего два лестничных марша. И он решился, не предупредив Эллен, выскользнуть из дома.

В последние четыре дня Бантинг обходил стороной те места, которые прежде посещал регулярно. Он даже избегал здороваться с соседями и знакомыми. Бантинг боялся — боялся панически, что они заведут разговор о единственном занимавшем его предмете и он при этом выдаст свой секрет — точнее, свои подозрения.

Но в тот день несчастному экс-дворецкому отчаянно хотелось побыть в обществе других людей, не только супруги и дочери.

Жажда разнообразия привела его в конце концов в узкий, но многолюдный переулок, расположенный вблизи Эджуэр-Роуд. Сегодня там толпилось больше народу, чем обычно, потому что соседские домохозяйки делали в субботу закупки на воскресенье. Бывший дворецкий завернул в маленькую старомодную лавочку, где любил покупать табак.

Бантинг обменялся приветствиями с продавцом. Начался бессвязный разговор. К тайной радости и удивлению клиента, продавец не коснулся темы, которую все вокруг по-прежнему горячо обсуждали.

Внезапно, не отойдя еще от прилавка и не успев заплатить за пакет табака, Бантинг увидел сквозь открытую дверь свою жену Эллен. Она стояла напротив, у лавки зеленщика. Бантинг ужаснулся.

Пробормотав извинение, он ринулся через дорогу.

— Эллен! — хрипло крикнул он. — Ты что же — ушла из дома и оставила мою девочку одну с жильцом?

Миссис Бантинг побледнела от страха.

— Я думала, ты дома! Ты ведь был дома! Как ты мог пойти на улицу, не убедившись, что я на месте?

Бантинг молчал. Каждый из супругов, отвечая на растерянный взгляд другого, понимал, что тот все знает.

Они развернулись и помчались по тесной от народа улице.

— Не стоит бежать, — вдруг сказал муж, — быстрым шагом мы поспеем к тому же времени. На нас смотрят, Эллен. Не беги.

Он задыхался, но это объяснялось не столько быстрой ходьбой, сколько страхом и нервным напряжением.

Они добрались до своей калитки, и Бантинг, обойдя жену, ринулся вперед.

В конце концов, Дейзи была его дочка; Эллен не могла понять, что он чувствует.

Дорожку он одолел едва ли не одним прыжком, но завозился, открывая замок.

Широко распахнув дверь, он выкрикнул плаксивым голосом:

— Дейзи! Дейзи, дорогая! Ты где?

— Я здесь, папа. Что случилось?

— С ней все в порядке… — Бантинг обратил к жене бледное как стенка лицо. — С ней все в порядке, Эллен. — Он прислонился к стене в прихожей, чтобы немного передохнуть. — Я чуть с ума не сошел. — И он предусмотрительно добавил: — Не пугай девочку, Эллен.

Дейзи стояла в гостиной перед камином и рассматривала себя в зеркало.

— Папа, — бросила она не оборачиваясь, — а я видела жильца! Он очень милый джентльмен, хотя, правду сказать, вид у него чудной. Он позвонил в колокольчик, но я не хотела подниматься. Тогда он сам сошел вниз, чтобы попросить о чем-то Эллен. Мы с ним немного поболтали — и так приятно! Я сказала, что у меня сегодня день рождения, а он пригласил меня и Эллен сходить с ним днем к мадам Тюссо. — Она усмехнулась не без самодовольства. — Конечно, я сразу поняла, что он с причудами. Вначале он очень забавно спросил, как бы с угрозой: "А ты кто такая?". А я ему: "Я дочь мистера Бантинга, сэр". "Значит, вы очень счастливая девушка, — вот что он сказал, Эллен. — Вам повезло: иметь такую милую мачеху. Поэтому-то и личико у вас невинное и благонравное". И он произнес слова из молитвенника: "Храни невинность". И несколько раз кивнул. Господи! Мне показалось, что я опять у Тетушки!

— Я не хочу, чтобы ты с ним разговаривала. Я тебе запрещаю.

Бантинг говорил глухим злым голосом. Одной рукой он вытирал со лба пот, а второй машинально сжимал пакет табаку, за который (это пришло ему в голову только сейчас) забыл расплатиться.

Дейзи надула губы.