Жили-были, ели-пили. Семейные истории

А вообще с ним всегда было о чем поговорить: он заинтересованно смотрел на тебя своими щучьими глазами, скорее даже всматривался, и было понятно, что ответы на все вопросы ему уже давно известны. Ну, может, не совсем на все. Хотя иногда было ощущение, что он врет, только не знает, кому и о чем.

Они были знакомы с Литинститута, мама с папой и Евтушенко – Евтух, как его называли, учился на курсе младше. Он был очень беспокойный, влюбчивый, смотрел вслед каждой, один никогда не ходил. Хвастался, что лишился девственности в 15 лет. Демонстрировал вовсю эксклюзивность и экстравагантность, безумно кокетничал и старался понравиться всем и сразу, одевался во все крикливое, яркенькое, несочетаемое, украшая собой серую и будничную толпу. Носил кислотные галстуки, заканчивающиеся между ног, и имел их целую коллекцию. Попытался ухаживать за мамой, но когда та ему отказала, переключился на Лидку. И тоже получил отказ. Во всяком случае, много лет спустя, бывая у нас дома, всегда жарко обнимал Лидку и говорил, будто с обидой: «Это единственная женщина, которая мне отказала!»

«Ну, не единственная, положим», – обычно говорила Алла, моя мама.

А мама Евтушенко, Зинаида Ермолаевна, Аллу очень любила и всегда пеняла Жене – «вот если б ты женился на Алене, то давно бы стал лауреатом Ленинской премии!» А как же, верх успеха.

Все его жены перебывали за нашим столом – первых я, конечно, не помню. Ни инопланетную, трепетную, манерную Беллу – так-то знала, конечно, но в качестве его действующей жены – нет, слишком мала была. Ее называли самой красивой поэтессой. По-моему, обидно. Но помню рассказы, что ей пришлось сделать аборт и вскоре они расстались. И он переживал потом очень, что она не сможет родить. Смогла. Уже от другого. Он успокоился, перестал себя грызть.

О Гале тоже знаю – жене его близкого друга, красивой и своенравной, с очень непростой судьбой. Он сошелся с ней, потом они взяли ребенка из детдома, Петю. Об этом у нас в семье говорили. Мучилась Галя все время из-за евтушенковской гульбы. В конце концов они расстались.

Иностранку-жену, англичанку, по-моему, Джан, он долго не показывал и когда мама спросила у кого-то из видевших ее, как она выглядит, сказали, что похожа на «пьяную латышку». Была ему под стать, активная, энергичная, вся какая-то экстремальная, драчливая. Ему тоже доставалось. Он отлично фотографировал, принес однажды нам свои снимки, помню, где во все фото огромный беременный живот обнаженной Джан и рядом голенький мальчишка, их сын. Потом уже видела ее и у нас, и когда приходили к Евтуху на дачу – у них тогда было много детей, икон, картин авангардистов и собак: шум, крик, лай, суета. И тоже не удержалась иностранка, появилась Маша.

Она из Петрозаводска, простая русская красавица, с косой была вроде, подошла к Евтушенко взять автограф для своей мамы, да так с хозяином автографа и осталась. Родила ему двух парней. Когда папа заболел, приходила иногда с Женей, иногда без делать уколы, как сестра милосердия. Приходила с биксом – железной коробочкой, в которой лежали походные шприцы и иголки, ставила их на газ и ждала, пока вскипят. Еще приходила. И еще. Сколько надо было, столько и приходила, откладывая свои дела.

Чаще почему-то он бывал у нас один: то ли у жен дела были по дому, то ли хотел от них отдохнуть. В один из тех редких случаев, когда он предупредил о своем приходе, я решила его удивить, приготовить что-то эдакое. Пельменями не удивить, сам сибиряк. Шашлыком – вряд ли, обычное какое-то, дачное кушанье. Обязательно на столе должны были быть баклажаны в любых проявлениях – любимый евтушенковский овощ. А на горячую закуску я сделала курник, шикарная еда, очень всем рекомендую! И делается не так уж и сложно.

Курник

Курник я делала для гостей очень часто. Почему именно курник, а не простые пироги или, скажем, кулебяку, знаю точно. Именно тогда, в конце семидесятых, папа раздобыл у букиниста «Подарок молодым хозяйкам» Молоховец, и я зачитывалась этой научной фантастикой, переводя на современный лад меры веса, изучая старинные рецепты, плавно перейдя потом на книги Гиляровского и Пыляева. Эти уважаемые авторы уговорили меня, что курник – еда простая и в готовке быстрая, а также вкуса удивительного, и я, дурочка, повелась. Хотя на самом деле был у нас на столе он часто, может, из-за обилия блинов, которые пекла Лидка и которые надо было куда-то пристраивать, когда уже невозможно было есть просто так; может, из-за подросткового стремления удивить; может, из-за того, что, один раз сделав, поняла, что это очень вкусно, и необычно и, в общем, не так уж и сложно. Курник всегда делала классический, горкой, в виде шапки, большой и украшенный звездами, цветами и узорами из теста.

Блинчики, именно блинчики, а не блины для курника Лидка всегда делала из воды, молоко никогда не использовала, и они получались намного нежнее и невесомее обычных. Видимо, изначально такой рецепт на воде был по нашей бедности, но потом только так и делали, вкусней оказалось.