Жили-были, ели-пили. Семейные истории

Один папин день рождения, 60-летие, я очень хорошо помню. Все остальные на моей памяти проходили шумно, хлебосольно, открыто, очень весело, с лотереями и песнями и были на самом деле похожи друг на друга и по меню, и по составу гостей, и по концертной программе. Этот был в 92-м году, когда с деньгами было трудновато, не до жиру, папа болел, сил не было. Но решили праздновать – юбилей все-таки. Я работала тогда риелтором и была, честно говоря, одним из основных добытчиков в семье. Более или менее сносные продукты можно было купить в то время или на рынке, или в валютном магазине. Был, правда, еще один стоящий магазин на Кутузовском под названием «Хороший» – туда-то я и решила заехать, тем более по дороге в Переделкино. Магазинчик был маленький, в три прилавка всего, но вмещал все возможные деликатесы – копченые балыки и икра разного цвета, колбасы и ветчины, сыры и французские вина, фрукты и шоколад. Все было очень кучно и сконцентрированно. Помню, скупила тогда полмагазина. Приехала на дачу, еле дотащив в три приема сумки от калитки до дома. Разложила всё художественно на столе, как для фото к «Книге о вкусной и здоровой пище» сталинского образца – миноги мерились ростом с угрями, красная семга оттеняла нарезанного на жирненькие плотные кружки желтоватого осетра, розовый карбонад на блюде удачно сочетался с сероватой бужениной – а что, розовое и серое – классика, в общем, овощи и соленья добавляли цвета, а свежий лаваш поднимал калорийность. На отдельном блюде красненьким шипастым хороводом лежали усатые раки. А шестилетний, вечно голодный Леша ходил вокруг стола и заигрывал с копченой рыбой, заглядывая ей в глаза и поглаживая лоснящуюся спинку. Единственным неприятным моментом во всем этом роскошестве было то, что, когда открыли упаковку с корейской морковкой, из нее, чуть пошатываясь, но вполне игриво, вылез оранжевый промаринованный тараканчик. Казалось, он даже немного икал.

Позвала папу, он работал у себя на втором этаже. Пришли мама, Ксеня, Лидка. Помню, было утро, дети почти спросонья, все стоят вокруг стола и смотрят. Молча, иногда сглатывая слюну. Нюхают. Вздыхают. Но почему-то, именно молча. Папа сел, закурил и тихо произнес: «Дожили…»

Да, дожили. Дожили не до такого роскошного стола, а до того времени, когда такой стол был в редкость, дожили до того, что отец сам не мог себе такое позволить – дожили, в общем. Расстроился тогда, увидев все это великолепие. Посидели, помолчали, как на поминках. Но пора уже было готовить – гость на пороге. Раньше всех гостей приехала машина от Иосифа. Машина, полная выпивки, фруктов и сигарет – тогда еще все курили. И с тех самых пор, перед каждым Новым Иосиф и Неля присылают маме корзины с деликатесами.

Наша дача в Переделкино, построенная пленными немцами после войны

Ракоед

Отец был не только известным ракоедом, но и замечательно их варил. Сам раков никогда не ловил и вообще был не рыбак, в отличие от мамы, но про раков знал всё! Что их, как и устриц и всяких там морских чуждых нам гадов, можно ловить только в те месяцы, где есть буква «р»: с мая по август они выводят потомство, линяют и полностью заняты своим рачьим делом, трогать их нельзя. Зато потом, сентябрь-октябрь, самое то время для их ловли: раки толстенькие, нагулявшие вес и закончившие все свои мирские дела! Только вот непонятно, они вкуснее весной или осенью? Папа всегда удивлялся, что, по словам своих приятелей-рыбораколовов, раки всем мясным, рыбным и куриным приманкам предпочитают укропчик и черный хлеб с начесноченной горбушкой, практически, то, в чем их потом варят – укроп и зубчик чеснока. «Привыкают к мысли, видимо».

Отец раков варил сам. Считал это дело мужским, как рыбалку или охоту. Как и к шашлыкам никого из женщин не подпускал. Сам.

Так вот, сначала на рынке покупались раки, и не те, которые по три, а именно те, которые по пять. Считалось, что они, несмотря на большой размер, намного нежнее и вкуснее маленьких. И надо было отслеживать, чтобы не клали калек – без клешни рак уже и не совсем рак. Продавец нырял в чан, выныривал, держа в руках по раку, и они вовсю перебирали лапками, демонстрировали целостность клешней, шевелили глазищами, усищами и хвостищами, прямо как на всемирной рачьей выставке. И раку мало было быть просто живым, он должен был быть еще и активным! Вести, так сказать, активный образ жизни! Почему рак должен быть всегда живым перед варкой? Дохлым или больным можно запросто отравиться, сколько его ни вари. Поэтому, чем рак активней и веселей, тем меньше шансов им отравиться, что важно. Если дохлый рак все же случайно сварен, его хвост остается прямым, а не закругляется. Таких прямохвостых раков надо без сожаления выбросить!