Жёлтые розы для актрисы

Иннокентий усмехнулся, заметив, что его усмешка напрягла Сашу, объяснил свою реакцию, разведя руками:

— Доказать вину по этой статье практически невозможно, исключений немного. Скажи, а слово «убийство» звучало? Необязательно у следователя?

— Кажется, да… но как версия… без подтверждения и без… без…

— Улик? — подсказал он.

Она кивнула и снова задумалась. Нелегко ей давались воспоминания трехлетней давности, но не это изумило Иннокентия. Для Саши те дни, хорошие или плохие, являлись сегодняшними и живыми, а не какими-то там далекими с мертвецким душком. Почему-то она все еще находилась там.

— Знаешь, а ведь мы солгали следователю… — неожиданно призналась Саша, притом не поднимая на него глаз, как это делают люди провинившиеся. — Мы договорились с Алешей, что скажем…

Она, конечно, мастер паузы на сцене, но здесь другая площадка, пришлось подгонять девушку:

— И что вы сказали? Я должен все знать, чтобы понять, кто тебя сейчас прессует. Говори!

— Что подъехали одновременно, вместе вошли в лифт и в квартиру…

— А чья идея была солгать?

— Моя, — наконец подняла она глаза на него. — А что? Ты считаешь, было бы правильно, если б Алексея подозревали черт-те в чем? Он же первый туда приехал.

— А он, по-твоему, не способен на…

И тут Саша, словно проснувшись, очень уверенно, без тени сомнения, и даже категорично заявила:

— Нет!

— Ты полностью уверена?

— У него не было причин убить Гелу.

— А Роберт?

— Он мог. Я даже думаю, желтые розочки с траурными лентами — его подарки вместе с намеками, что на днях и меня отправит к Геле. За непослушание и то, что отказала ему. Но есть одна пробоина в моих подозрениях, которые, к сожалению, опираются лишь на мое неприятие Роба.

— Ну-ну? Какая пробоина?

— Он подъехал позже нас с Алексеем.

— Позже… — повторил Иннокентий и взглянул на наручные часы. — Жалко, нам пора, а остались еще два события, верно?

— Верно, — поднимаясь, сказала Саша. — Просто я плохой рассказчик, не придерживаюсь правила — краткость сестра таланта.

— Мне как раз нужны неталантливые подробности. Идем?

Он подозвал официантку, расплатился и, попросив принести бутылку минеральной воды, остался ждать заказ. Тем временем на улице Саша накинула на голову капюшон, ведь шел снег. Вечер, безветренно, снег, фонари и мало прохожих… все это вносило в душу покой, но не в Сашину. Внутри ее такая неуемная тоска образовалась и разрасталась, что впору выть. Вот как играть искрометную комедию в таком состоянии? А придется. Углубляться в скверное настроение не дал Инок, вышедший из кафе, он взял ее за локоть, и, не торопясь, оба пошли к театру по скользкой протоптанной дорожке.

— Теперь слушай, — сказал Инок. — В театре ничего не пей, не ешь. Ты, я заметил, любишь пить во время спектакля — вот твоя вода (и показал бутылку минералки), она будет у меня в кармане. Не оставляй еду на гримировальном столе — ни печенье, ни конфеты, ни чай. Где твоя косметика, грим, губная помада?

— Здесь, — хлопнула Саша по сумке, висевшей на плече.

— Загримируешься, все сложишь в сумку и отдашь мне.

— Но грим, помада мне нужны и во время спектакля…

— Нет проблем. Заберешь сумку, накрасишь губы и опять принесешь мне. Я всегда буду поблизости. Ты поняла? Это приказ.

— Ты не… преувеличиваешь?

— Мне платят, чтобы ты осталась живой и невредимой. Если я прошляплю твою жизнь, какой же я профессионал тогда? Дело чести, престижа. И денег. Так вот, запомни: достаточно смазать ядом губную помаду, подсыпать в пудру и… мы тебя похороним. Устраивает такой вариант?

— Пф! — фыркнула она, давая понять, что жить хочет.

— Отлично. Еще… Куда бы ты ни следовала, я должен быть рядом. Буду возить тебя на работу, в магазины… куда ты еще ходишь?

— Больше никуда.

— Отлично. И вот держи… — Иннокентий протянул кнопочный маленький телефон. — Если вдруг какая опасность, нажимаешь на единицу — я буду знать, где ты и что нужно бежать или ехать к тебе. Но труба должна быть при тебе даже в ванной комнате. Мы договорились?

Саша кивнула и ушла в гримерку готовиться к спектаклю, а он… Настала пора переговорить с главным режиссером, который приходит на каждый спектакль и смотрит одно и то же действо бессчетное количество раз. Легче повеситься, думалось Иннокентию, не понять ему их — работников культурного фронта.

— Войдите, — отозвался на его стук Геннадий Петрович.

Иннокентий сел напротив главрежа, достал удостоверение, положил на стол и подвинул к главрежу. Тот прочел, глядя в удостоверение, поднял вверх брови, после чего спросил:

— А что это значит?

— Там написано, но объясню без подробностей, — ответил Иннокентий. — Я приехал сюда охранять Боярову, она об этом понятия не имела. Как выяснилось, на нее уже совершено покушение — когда софит упал…

— Это случайность… — поспешно бросил главреж.