Жёсткая ротация

В Шестом и Седьмом музицируют. Музицируют как умеют. Но отряды эти пользуются бешеной популярностью, и попасть туда — особенно на все три смены (это называется горячей или жёсткой ротацией) — можно только за очень большие деньги. Конкурируют они тоже исключительно друг с дружкой.

А вот Восьмому и Девятому подобное самоограничение чуждо. Здесь играют — в салочки, в жмурки, в бутылочку, — строят «Содом» и «Содом-2», именуют вожатых — зажатыми (спать, спать по палатам пионерам и зажатым!), хотя те, наоборот, взять хоть дочь петербургского мэра, предельно раскованны; смотрят кино, устраивают завалинку на ситкоме и невинно кокетничают с прекрасной няней. На торжественное построение их пускают, но они ленятся — кто снять крест, кто надеть трусы. У Десятого нынче большие неприятности. Здесь собрались очкарики, и привыкли они вести вольготную жизнь под крылом у еврейской воспитательницы, которую все в отряде называют Мамой. И вдруг Мама вышла замуж — да не за иностранного бизнесмена, как объявила заранее, а за туземного мордоворота-купца! Причём есть подозрение, что купец он только согласно легенде, а по основной профессии, как у нас с некоторых пор водится, силовик. Впрочем, еврейским мамам не привыкать брать в ежовые рукавицы и скручивать в бараний рог силовиков — не только отставных, но и действующих! Даже песня на эту тему сочинена: «За что ж вы Клима Ворошилова?» — и так далее.

Есть ещё отряды с Одиннадцатого по Восемнадцатый — но там собралась такая мелюзга, что на линейку её выводят, а говорить о ней всё равно нечего. Пусть сперва подрастут!

В нынешнем сезоне лагерь ожидают большие перемены. Начиная с Начальника. То есть Начальник как раз останется прежним, а вот сам лагерь, по слухам, объединится с другим, соседним. Скорее формально, но всё же объединится. И белорусские пацаны, привыкшие к чистоте в лагере и вообще к чисто лагерной дисциплине, покажут нашим избалованным городским подросткам кузькину мать. Такое вот ожидает нас всех контрпрограммирование.

В Первом и во Втором по этому поводу уже ликуют, в Десятом негодуют, в Третьем присматриваются, в Пятом наступил тихий час, а остальным — и на белорусов, и на самого Начальника забить болт! Хотя и забивание болта может оказаться началом исправительно-трудового воспитания.

В нашем лагере стартует новый сезон. Просим всех — или почти всех — на линейку!

2005

Проверка на швыдкость

«Школа злословия» перешла на НТВ с канала «Культура» — или, как его, с оглядкой на куратора неизящных искусств Михаила Швыдкого, именуют, с Культурки — и, несомненно, в значительной мере сохраняет ауру, колорит и приоритеты места происхождения.

Критики передачи утверждают, будто, перебравшись с канала на канал, она потеряла формат, но это не так.

Потеряно другое: общаясь на «Культуре» с людьми яркими, но не сановными, соведущие не стеснялись говорить им гадости в глаза и особенно за глаза. Теперь же, наедине с «генералами от…» (от политики, от искусства, от спорта) — а ведь других персонажей метровому каналу не надо, — Авдотья с Татьяной не то чтобы оробели, но начали проявлять разумную осмотрительность. То есть вместо гадостей принялись говорить замаскированные под гадости комплименты. Тогда как собственно гадости — а без них этих дам в передаче, да и самой передачи просто не было бы — отныне адресованы третьим лицам. Известным, но, разумеется, не сановным.

Зачем, например, как в рецензируемом выпуске за 26 марта, в разговоре с пианистом Николаем Петровым поминать генерала Макашова? А поминая, называть его исключительно тварью? И отвлекаться от твари только затем, чтобы упрекнуть всё отечественное искусство в неинтеллигентности и, главное, невоспитанности?

И кстати уж об интеллигентности. И знающий четыре иностранных языка Петров, и обе соведущие путались в падежах, видах и временах, жарко дискутировали на тему о том, входит ли Новый Завет в Священное Писание, где именно в Каноне расположены Десять Заповедей и включена ли в Декалог максима «Подставь другую щёку», а внучка советского графа, некогда получившего именно по щеке от Осипа Мандельштама, даже употребила мудрёное слово контаминация. Правда, невпопад.

Говорить комплименты под видом гадостей занятие непростое, в чём-то даже, да простят меня обе дамы, перверзное. Законопослушного при любой власти и активно угодливого в ельцинскую пору Петрова «Школа злословия» превратила чуть ли не в диссидента, поставив ему в вину один-единственный грех: пианист, оказывается, приобрёл до кучи квартиру генсека (и руководителя КГБ) Андропова. До кучи — потому что жить в ней не стал. «Разве вы, жертва режима и ярый противник советской власти, любите КГБ?» — кокетничая, вопрошали дамы. Но бравый клавишник вывернулся: советскую власть он не любит, а КГБ с ФСБ — вы будете смеяться, — таки да, любит! Потому что люди там, как и всюду, бывают разные. И одного кагэбэшника — правда, отставного (вот только в отставку они не уходят) — Петров любит особенно. И, как говаривал уже не любимый ветреным виртуозом Ельцин, вы этого человека знаете!