Жёсткий ночной тариф (Бронированные жилеты)

— Как многолетний в прошлом председатель Верховного суда, я рассмотрел немало дел по материалам ОБХСС. Это сложные дела… Многие потом отказываются от показаний. И вот еще. У жены нашего клиента есть разрешение на свидание. Вот, пожалуйста.

Омельчук осмотрел бумагу. Документ, без сомнения, был подлинный. Угловой штамп. Печать. Подписал заместитель прокурора республики.

Жена Гийо снова вмешалась:

— И я надеюсь, вы не откажете в продуктовых передачах. Ему сейчас особенно нужно доброкачественное питание, витамины.

Омельчук наконец не выдержал:

— Может, его на это время прикрепить к «кремлевке»?

— Не беспокойтесь, — она поправила очки. — Свет не без добрых людей. Надо будет — прикрепят…

Жена спала. Вернее, делала вид, что спит. Игумнов поправил одеяло, но она все равно не откликнулась. Рационализм ее порой поражал.

Муж и жена, они не стали одним целым. Две параллельные жизни как два рельса одной колеи. Рядом, но никогда не сближаясь…

На тумбочке с ее стороны лежало ожерелье, купленное ей родителями по окончании университета. Рядом стояла фотография её отца.

Игумнов смотрел на жену, лежавшую с закрытыми глазами, лицом к стене. Обе руки ее были аккуратно сложены под щеку, так научили ее в детстве.

Какая, в сущности, глупость их брак! Как ни крути, но разве красивая эта женщина создана для того, чтобы прозябать вечерами в ожидании своего мужа, живущего ночной жизнью первобытного охотника и самца.

«Жестокий мир! Она вполне могла найти мужа по себе. А может, у нее уже есть друг и она мучается, думая, что ее уход сломает Игумнову жизнь. Распространенная ошибка: каждый думает, что его любят немного больше, чем он сам…»

На кухне придушенно затарахтел телефон, он подошел. Звонил помощник дежурного.

— Тебя вызывают в инспекцию по личному составу. На завтра.

— Кто именно?

— Исчурков! Знакомы?

«Вот и объяснение тому, что меня пасли… — подумал Игумнов. — Инспекция по личному составу, полузакрытая организация, ведавшая чистотой и незапятнанностью милицейских душ, жаждала его крови. Готовится разбор…»

— Не знаешь, в чем дело? — спросил он.

— По-моему, насчет французской косметики. Кто-то стучит!

— Да-а…

— Там что-то еще насчет администратора Госконцерта…

Администратор лишился чемодана в одну секунду: оставил у входа в зал, а сам побежал в буфет. Чемодану в момент приделали ноги. Никто из сидевших поблизости и не заметил, как это случилось. Администратор был поддатый, чувствовал свою вину, он даже не настаивал на том, чтобы чемодан искали.

— Парни! Только отправьте! Поезд уже подали, посадка кончается! Выручайте, парни!

В дежурке было много людей. Был начальник, его зам, начальник дежурной части. Администратор кричал на все здание. Все слышали и молчали. Случившееся касалось лишь начальника розыска и его подчиненных.

Когда Качан с помощью бригадира поезда засунул потерпевшего в вагон, Игумнову позвонил Картузов.

— Пусть Качан напишет рапорт об оказании материальной помощи. Молодая семья. Денег всегда не хватает. Как все утихнет, я выпишу ему полсотни. — Это была плата.

«Между Картузовым и генералом Скубилиным кошка пробежала», — Игумнов вернулся в комнату, инспекция по личному составу обычно обходила вокзал бывшего скубилинского шофера стороной.

В их работе, где главной опасностью были вроде убийцы и грабители, остерегаться следовало главным образом не вооруженных преступников, а начальства. Все шло сверху, с какого-то уровня, где, как кольца Сатурна, стояли плотные слои, входя в которые сгорало все живое.

Во главе министерства становились кто угодно — экономисты, строители, все, кроме настоящих ментов и нормальных юристов. Все они были политики, и первое, чем они занимались, как могли, начинали политизировать милицию.

Телефон молчал. Стоило Игумнову взглянуть на него, и сразу раздался звонок.

Звонил МО-14562:

— Я узнал про этого. С кольцом. Которого задерживали в аэропорту и потом отпустили. Неудобнов Михаил… Работал в Раменском таксомоторном парке. Сейчас без работы.

— Желтов знает?

— Да. Он сказал, что перетаскает всю милицейскую смену, но кольцо найдет.

Майя, губастая черноглазая девушка с фиолетовым ярким бантом в волосах, в клипсах, катила сумку по высвеченному прожекторами взлетному полю. Было около двух ночи. Пассажиры растянулись на полкилометра. Автобусы к борту не подогнали, у водителей был перерыв.

Всю площадь перед вокзалом занимал автотранспорт. Водители — крупные ухватистые мужики — встречали у выхода в город:

— Далеко поедем?

Майю тоже окликнули, даже несколько сразу:

— Девушка, машина нужна?

Она не решилась: ночь, незнакомый город и денег жалко.

В темноте платформы виднелась электричка, на ней можно было в 4.30, первым поездом, доехать до вокзала, оттуда до метро «Домодедовская» и дальше автобусом до Юркиной части.