Жить дальше

— Алли! Ты здесь?.. Ты слышишь меня? — Такой она еще не видела дочь со времени несчастного случая. — Алли… — Она отложила альбом и перо и взяла дочь за руку, словно стремясь во что бы то ни стало вернуть ее к жизни. — Алли… открой глаза… солнышко, я здесь!.. Открой глазки, девочка… все в порядке… не бойся… это мама… — Она шептала эти слова и гладила руку дочери, и вдруг та слабо пожала ее! Пейдж начала плакать — Алисон услышала ее! Она знала, что Алисон услышала ее слова! — Алли… я чувствую твою руку… я знаю, что ты слышишь меня… ну же… открой глазки…

И тут медленно, очень медленно веки Алисон дрогнули, а потом снова замерли, словно она совершила слишком большое усилие. Пейдж долго сидела, глядя на дочь и думая: не погрузилась ли она снова в кому? Дочь снова не подавала признаков жизни, а потом ее руки опять пришли в движение, и она опять пожала руку Пейдж, на этот раз сильнее, чем в первый раз.

Пейдж хотелось подпрыгнуть, трясти дочь за плечи, пока та не очнется, позвать кого-нибудь, объявить, что Алисон проснулась, что ее девочка жива, но вместо этого она продолжала сидеть словно зачарованная и безмолвно плакать, глядя на дочь. Что, если это просто игра природы, случайные спазматические движения, что, если она так и не проснется?..

— Деточка, милая, пожалуйста… открой глазки… я так тебя люблю… Алли, пожалуйста!

Она всхлипывала и целовала кончики пальцев дочери, и тут впервые за четыре месяца ресницы Алисон затрепетали, веки приподнялись, глаза открылись, и она увидела мать.

Сначала она явно не могла понять, где находится и кто перед ней, и только затем, сконцентрировав взгляд, она увидела перед собой Пейдж и сказала:

— Мама.

Пейдж не смогла сдержать слез, она наклонилась и стала целовать лицо Алисон, ее волосы, слезы Пейдж текли по щекам дочери. И вдруг Алисон громко повторила это слово и посмотрела на мать. Этот звук мог показаться и просто хрипом, но это было слово, и самое сладкое слово, именно то, которое хотела услышать Пейдж: мама.

Пейдж показалось, что она просидела, плача, у кровати дочери целую вечность, но тут пришла Френс. Она тоже не могла поверить в случившееся.

— Боже… она очнулась! — Френс тут же побежала звонить доктору Хаммерману. К тому времени, когда он пришел, Алисон снова задремала, но на этот раз это был именно сон, а не кома.

Пейдж подробно рассказала доктору Хаммерману, что случилось, и он тщательно осмотрел Алисон. Вдруг девочка снова открыла глаза и посмотрела на него. Она не могла понять, кто это, и заплакала, глядя на мать.

— Все в порядке, милая, это доктор Хаммерман. Он наш друг, он поможет тебе… — Теперь ей было все равно, что и кто делает, ведь Алисой проснулась, она открыла глаза и говорила!

Хаммерман попросил Алисон пожать его руку, и та выполнила его просьбу. Он попросил ее сказать что-нибудь, но девочка молчала. Она перевела глаза на мать и покачала головой. Позже, выйдя в коридор, он объяснил Пейдж, что Алисон скорее всего практически утратила дар речи, а также большинство основных моторных рефлексов, и предстояло еще выяснить, в каком состоянии основные функции мозга.

— Впрочем, ее можно будет научить снова большинству этих вещей — ходить, сидеть, двигаться, есть. Она сможет научиться говорить. Нужно время, чтобы понять, насколько она сможет восстановить сознание, — сказал он. Но Пейдж была готова на все, на любой труд, только бы вернуть дочь к нормальной жизни.

После того как Хаммерман ушел, она позвонила Тригви и рассказала ему, что произошло.

— Минуточку… минуточку… успокойся… — На озере у него был сотовый телефон, и он плохо слышал ее. Он расслышал, что доктор говорил Пейдж что-то о моторных функциях, но не до конца понял, что именно. — Повтори это еще раз.

Она плакала и смеялась одновременно, и он не мог понять, что она говорит.

— Она говорила со мной… она говорила! — На этот раз Пейдж почти кричала в трубку, и он чуть не выронил ее из рук от неожиданности. — Она очнулась… она открыла глаза… увидела меня и сказала «мама». — Это был самый радостный миг в жизни Пейдж, с тех пор как Алисон появилась на свет… и с того дня, как они поняли, что Энди выживет. — Тригви… — Она не могла больше сказать ничего связного и только плакала, и у него на глазах тоже выступили слезы. Дети окружили его, они хотели знать, что же случилось — плохое или хорошее? Со слов отца пока это было невозможно понять.

— Мы приедем сегодня вечером, — быстро ответил он. — Я позвоню тебе. Мне нужно рассказать все детям. — Пейдж положила трубку и снова побежала в отделение, а он рассказал детям, что Алисон вышла из комы.

— Она выздоровела? — спросила пораженная этой новостью Хлоя.

— Об этом рано говорить, моя дорогая. — Он обнял ее.

Хоть бы Алисон выбралась из своей болезни. Тригви все время мучила мысль, что из двух девочек именно Алисон приняла на себя такие мучения. Но в душе он был рад, что судьба пощадила Хлою.

Вечером все они приехали в Росс, но Алисон к этому времени снова заснула — на этот раз обычным сном.