Жить дальше. Автобиография

Прилетаю в Иркутск, пишу Андрею – он не отвечает. Ну, думаю, такое и раньше было, он меня игнорировал иногда, когда в компьютер с ребятами играл по Сети или отдыхал. Утром написала домработнице, спросила ее, как у нас дома дела, она говорит: «Андрей не очень себя чувствует, но в целом терпимо. Я убрала у вас в спальне и попросила, чтобы он туда к вам прилег. Потом он меня проводил, мы у двери постояли, поговорили, он подал мне пальто, дверь за мной закрыл, все, как обычно». Я решила, что ситуация действительно штатная, просто Андрей по какой-то причине отключил телефон. Проходит еще какое-то время, друзья меня приглашают на день рождения, я ужасно не хочу идти, но обижать людей не хочется. Сижу посреди этого всего застолья, настроение хуже некуда. Тогда я списала это на большое количество перелетов и недавно перенесенную болезнь. Просидела на мероприятии приличествующее время и вернулась в номер. Звоню Андрею – попадаю в театр почему-то. Я страшно удивилась: почему так произошло? Он же должен быть на работе. У него же сегодня премьера! И почему я звоню на его личный номер, а мне отвечает театр? Девушка-администратор говорит: «Андрей по-прежнему не очень хорошо себя чувствует, хотел отлежаться дома, а поскольку все ВИП-гости завязаны на него, он переадресовал свой телефон в театр». Звоню на домашний – там снова никто не отвечает. Я думаю – ну или звук выключил, или трубка разрядилась. Захожу к нему в «Скайп»: «Ты жив?» Два слова. Ответа не последовало.

Иду спать, но предчувствия у меня самые нехорошие. Утром звоню Андрею – попадаю опять в театр. Мне это уже совсем не нравится. Написала сестре. Племянник ответил, что Андрея уже сутки нет онлайн. Он обзвонил их общих друзей, товарищей по компьютерной игре – никаких известий. Звоню консьержке, прошу подняться и позвонить в дверь. Она пишет: «Два раза ходила и звонила – никто не открыл». Звоню директору театра, моей подруге, говорю: «Волнуюсь. Что там у него? Ты можешь приехать ко мне домой?» Она пишет: «Дверь никто не открывает», я ей в ответ: «Надо взламывать, зови МЧС». Консьержка вызвала участкового, он связался со мной, я подтвердила, что даю команду ломать дверь. Приезжают ребята из МЧС, дверь открыть не могут и решают подняться на крышу, чтобы с нее в альпинистском снаряжении спуститься до нашего этажа. Обнаруживают, что окно открыто на проветривание, взламывают его и проникают внутрь. Открывают изнутри входную дверь.

В квартиру одновременно вошли две мои подруги, участковый, бригада «Скорой помощи». Консьержка осталась в коридоре, при входе. Я все это время не отходила от телефона, ждала от них звонка.

Спустя какое-то время звонок раздался. Подруга сказала: «Ира, я не знаю, как я тебе это смогу сейчас сказать… Андрюши больше нет».

Я услышала эту фразу, но никак не могла понять, что она означает. До меня никак не мог дойти смысл ее слов. Что? Как? Я ничего не понимала. Сейчас я бесконечно благодарна своей подруге. Такую новость доносить до матери – не дай бог никому.

Андрея увидели сразу. Он лежал в коридоре на полу. Без признаков жизни.

Полиция велела оставаться всем на своих местах и начала работу. Сняли отпечатки пальцев, проверили квартиру на предмет следов взлома, которых не обнаружили.

Врачи, выясняя, что случилось, тщательно проверили все версии и в итоге пришли к выводу, что это был несчастный случай. Андрей, вероятно, мыл руки, поскользнулся на кафельном полу, ударился виском о дверной косяк и потом головой об пол.

Вот такая случилась история.

Находясь в глубоком шоке, я купила билет на ближайший рейс из Иркутска. Моя знакомая, организовавшая эти гастроли, сказала, что полетит со мной. Я заверила ее, что справлюсь. Она не стала меня слушать, достала билет на тот же рейс, чтобы сопроводить меня до дома. Весь полет я проплакала. Слезы текли по лицу, по шее и не прекращали течь, жилетка промокла насквозь. Я ничего не могла с собой поделать.

Приехала домой. Открыла дверь. Вошла в квартиру. Было ощущение, что меня оглушили чем-то тяжелым. Из глубины квартиры вышел наш кот Рамзес. Я его покормила, погладила, но он как-то странно на меня смотрел и не отпускал ни на шаг, все ходил за мной по квартире. Я вошла в свою спальню и увидела, что моя кровать, застеленная покрывалом, слегка примята. На тумбочке лежали телефон и градусник. Взяла градусник в руки, посмотрела по привычке – 37.2. Надо же, думаю, какая несерьезная температура.

Уже через час после моего приезда приехала моя сестра.

Дальше была целая череда тяжелых дней – один страшнее другого. Мне никогда в жизни не приходилось организовывать похороны. Сестричка была все время рядом, взяла на себя очень многое, в том числе и заботу обо мне. Все время спрашивала, ела ли я. Но я не могла ответить на этот простой вопрос.

Я все пыталась осознать, что же произошло. И не могла принять. Отказывалась. Все время думала: мы же только что ездили во Вьетнам, он покупал эти часы, смеялся вместе со мной.