Жить надо !

Это самое тонкое место для обоих: и для учителя, и для обращающегося к нему ученика. Почему? Если учитель или тот, кого принимают за учителя, в свою очередь, не совершил этот акт признания, о котором мы говорили вначале, не пережил себя как бездействие, то в нем могла сохраниться иллюзия даже при всей квалификации, тогда он будет похожим на одного моего знакомого из Киева, психолога. Университет закончил. Встречаю его как-то, говорю ему: "Ну, как ты?" - "Нашел работу, работаю в психологической консультации при НИИ". - "Ну и как там?" - "Ох, я их и раскручиваю!" Тогда появляется то, что мы, по-моему, замечательно когдато назвали: группенфюрер от духовности.

Ученик - это такое же колоссальное испытание для учителя, как и учитель для ученика. Только обращение ученика может точно определить, каков учитель. Это - как истинная вера и любовь к Богу и псевдолюбовь. Это мы или просто хотим смыться от всех к папе, только самому-самому папе, идеальному папе, или мы действительно хотим стать "само". Поделюсь с вами своей интимной проблемой: у меня были сложные отношения со своим отцом, и в общем-то у меня отец такой коллективный: энное количество мужчин, которые заменяли мне на моем жизненном пути отца. Замечательные люди. Но такая проблема существовала - нехватка отцовского начала.

И вот я приехал к Мастеру, счастливый, что все состоялось. Я очень хотел учиться, потому что понял, что попадусь в лапы своих последователей намертво: у меня было тогда тридцать семь учеников "большой мастер". Я уже там чувствовал, что еще немножечко, и они меня загонят в этот образ намертво. Что скоро я пальцем шевелить сам не смогу, потому что только я подумаю - и они уже будут делать. Главное, чтобы сохранить меня в идеальном состоянии: "Это наш такой самый идеальный".

Все вроде хорошо. И вдруг часов через восемь-десять думаю: "Что это ничего не происходит? Что это я чувствую себя очень хорошо?" То есть все, что я знаю про эту ситуацию - вроде сдаваться приехал, учиться - не то. И вдруг я понимаю, что, будучи действительно человеком высочайшей квалификации, Мастер в первые несколько минут поймал меня. И уже с пятой минуты выдает мне мою же проекцию идеального отца. Я ребенком стал, я потерял на этом день, пока сообразил, что я уже попался, что урок уже начался, что во мне еще до "само" далеко. Потому что я уже все: папа, папа, папа. Идеальный. Я приехал работать, учиться, сделать следующие шаги, а стал отдыхать...

Вот такие тонкие формы бывают у такого грубого дела, как гордыня. Ведь это натуральная гордыня, понимаете? Приехать к Мастеру и попасться на проекцию идеального родителя - это и есть тонкая форма гордыни. Такая же, как у якобы учителя, наставника, когда он начинает использовать эту ситуацию выноса на него проекции родителя...

Когда дело доходит до тонких форм, когда вы упираетесь в стенку гордыни тем внутренним буфером, который не позволяет человеку попасть в такую ситуацию, в которой обнаруживается, что его взрослого - нет, тогда необходимо прилагать усилия, опираясь на устремленность, тогда пора понять, что вся наша жизнь до момента вот этого "само"-сознания - это огромная соска, что все наши ужасные беды, страдания - соска. Как говорил тот же Гурджиев: "Ничто так человек не любит и ни с чем так тяжело не расстается, как со своими страданиями!" А они такие типичные, как выясняется, у всех одинаковые. Мамка оторвала от груди - о-ой, это же трагедия. Наши страдания - это страдания человека, который должен погибнуть под машиной, а его вытолкнули, он ударил коленку, ему больно.

Это и есть жизнь в утробе, в утробе социума. Поэтому я вам напоминал вначале о том месте, из которого это видно. Потому что изнутри этой утробы никакой патологии не видно. Все, что я вам рассказывал, это никакая не патология, это жизнь! Она такая! И прекрасна этим. Это благодаря тому, что она такая, мы все живы. Мы живем, растем, развиваемся, накапливаем знания благодаря тому, что защищены ее утробой.

Я благодарен судьбе за то, что смог родиться.

Я благодарен своей матери.

Я благодарен своему отцу.

Желание родиться - до тех пор прекрасное желание, пока вы не хаете свою мать - нет на ней вины, что вы еще не родились, вы в ней живете, все мы в ней живем. И изучая, исследуя ее и получая самые утонченные знания, не имеем мы права на цинизм, на безрассудочное наплевательство.

И группенфюреры от духовности живут там же, и если бы они на самом деле родились, то они бы не требовали смерти своей матери, не кричали бы, что папа, которого они слышат за стенками, - лучше!