Жить надо!

Что же можно сделать, чтобы избавиться от постоянного раздражения, постоянного подспудного недовольства, возникающего от подсознательного ощущения, что ты не сам, что тобой руководят? Только одно: довериться своему разуму, понять и согласиться наконец. И не нужно бояться, что будет «облом», депрессия, пессимизм, цинизм. Если в вас есть любовь, устремленность, смысл, то вы сумеете сделать и первый, и второй самостоятельные шаги, разведя все руки, которые вас поддерживают и направляют, отбросив костыли. Хотя это очень трудно. И тогда вы узнаете, что такое самостоятельность. И тогда вы узнаете, чего же вы все время хотели. Что такое «Я сам!».

Тогда вы узнаете, как это трудно – оторваться от большой мамочки под названием социум. Вот тут-то и решается, будете вы когда-нибудь взрослым человеком или нет. Захотите вы быть той рыбой, которая сама себе делает озеро и воду в нем, или все-таки лучше прыгнуть в готовое и плавать там, резвиться и время от времени говорить: «Ну, если б дали мне возможность пожить самостоятельно, эх!»

Человек очень балованный. Человеческая жизнь при всех ее неприятностях – очень уютная оранжерея по выращиванию человеков. И если бы время от времени эта оранжерея не разрушалась с помощью глобальных катаклизмов, мы бы так и жили, разделенные на две очень неравные части. Приблизительно сто самостоятельных, взрослых людей, «жрецов», на сто миллионов детей. Так ведь и было, с этого ведь все и началось, как нам ни печально в этом сознаваться. Это уже у обезьян заметили и вообще у стадных животных – вожаков-то мало. Взрослых. Ну, у них там не выбирают – родился доминантной особью, и все: природа требует, иначе стадо погибнет.

Так что подумайте: а хотите ли вы на самом деле этой самости, этой самостоятельности? Пожаловаться ведь не на кого будет.

Второй момент – это то, что мы называем гордыней. Давайте еще раз попробуем заглянуть в свое детство и выяснить, откуда же она берется. Вроде как бы оснований-то никаких нет. Вот тут я всегда вспоминаю одного из героев романа Достоевского «Братья Карамазовы», Снегирева. Знаменитую сцену, когда Алеша предлагает ему деньги. Помните? Бедный, несчастный человек в жутком положении: ребенок болен. И вот Алеша Карамазов, склонный к искреннему сочувствию, предлагает ему деньги, дабы он смог помочь своему ребенку. Помните, что Снегирев сделал? Он начинает топтать эти деньги ногами, кричать, что мы бедные, но гордые. Замечательно описан весь инструментарий гордыни, который в неэкстремальной ситуации у человека обычно мягко завуалирован.

Мы можем видеть, что гордыня – это оборотная сторона той же медали: с одной стороны самость, а с другой – гордыня. И когда я, обладая сложным аппаратом психической защиты, защищающей в том числе мое право быть в этом мире, должен сказать: «Помогите!» – хотя давно уже отверг всякие подпорки, – то есть когда я должен признаться, что не самостоятелен: «Научи меня», «Помоги мне», «Спаси меня», «Я здесь, потому что я ничего не знаю», – вот тут-то и поднимает голову гордыня: как это просить? Как это быть благодарным? Надорвусь, но не буду зависеть. Когда человек хотел быть учеником и приходил к шейху в некоторых суфийских традициях, он произносил такую фразу: «Прими меня как труп в руки омывателя трупов». И во всех серьезных традициях на этапе послушничества есть проверка, действительно ли человек хочет быть учеником. Прежде всего выясняется, сможет ли этот человек перешагнуть через свою гордыню, действительно ли он осознал свою неспособность самостоятельно добиться той цели, ради которой обращается.

Ученик – это такое же колоссальное испытание для учителя, как и учитель для ученика. Только обращение ученика может точно определить, каков учитель. Это – как истинная вера и любовь к Богу и псевдолюбовь. Это мы или просто хотим смыться от всех к папе, только самому-самому папе, идеальному папе, или действительно хотим стать «само».

Поделюсь с вами своей интимной проблемой: у меня были сложные отношения со своим отцом, и в общем-то у меня отец такой коллективный: энное количество мужчин, которые заменяли мне на моем жизненном пути отца. Замечательные люди. Но такая проблема существовала – нехватка отцовского начала.