Жить в твоей голове (СИ)

Но и голос матери вдруг изменился, стал более хриплым, более низким. И вот это уже мужской голос, но такой же знакомый, такой же близкий, выводящий слова песни тихо и осторожно, будто они могли разбиться, если произнести их слишком громко.

Тяжесть мира постепенно возвращалась в её тело. Леда попробовала приоткрыть глаза, но веки были словно сшиты друг с другом, и она быстро оставила эти попытки. Вместо этого сосредоточилась на своих ощущениях. Она чувствовала, как пульсирует кровь у нее под кожей, чувствовала удары своего сердца, мерное вздымание груди при вдохах и выдохах. Она жива. После всего, что случилось – все еще жива.

После всего, что случилось.

Память обрушилась на нее оглушающей лавиной. Кровь, сердце, дыхание – все остановилось в один миг. Рем. Она вспомнила. Рем… Тело отреагировало короткой судорогой на охвативший её невыносимый ужас и одновременно с этим прекратилось пение.

Она была не одна. Кто-то взял её за руку. Сухие пальцы с такими же выступающими косточками на фалангах, как и у нее. Сердце вновь заработало, разогналось до такой скорости, что в ушах оглушительно зашумело. С огромным усилием Леда приподняла большой палец навстречу этому прикосновению, тронула знакомую руку, ощутила тонкий гладкий шрамик на костяшке указательного пальца.

Возможно ли это? Не сон?

Влага собралась в уголках её закрытых глаз и пролилась на щеки, когда она, превозмогая мучительные боль и резь, разлепила веки. Вначале она не увидела ничего, кроме ослепляюще яркого света, а потом на фоне этого свечения стало проступать лицо.

Встревоженное, немного испуганное, настороженное и живое, такое упоительно живое лицо её брата. Тихий неверящий стон пролился полувздохом из её груди, с которой будто бы спал сдавливающий её обруч.

- Тшш, все хорошо. – сказал ей Рем, осторожно пожимая её руку. – Как же ты меня напугала, сеструха. Как ты се…

Она не дала ему договорить. Собрала все силы своего организма для этого движения, приподнялась и крепко обняла его за шею, тут же обессиленно повиснув на нем, но не разнимая, ни за что не разнимая сцепленных вокруг него рук. Ощущение его тепла, и ударов сердца, и дыхания, было таким прекрасным, что от этого было почти больно.

Рем гладил её по спине, поддерживая вес её обмякшего тела, а Леда все никак не могла остановить поток бесконтрольных слез и сдавленных всхлипов, от которых судорожно вздрагивали её плечи. Она боялась отпускать его, боялась, что как только отстранится – брат исчезнет, как сон, как мучительное воспоминание. Но он никуда не девался, все так же был рядом, живой, невредимый. Леда не понимала, как такое возможно – и ей было чертовски глубоко плевать на то, что она этого не понимала.

Прошло несколько минут прежде, чем Леда нашла в себе силы отстраниться от Рема и вглядеться в его лицо. Его щеки и подбородок покрывали синяки и царапины, но не было даже намека на смертельную бледность. Леда почти с суеверным страхом прикоснулась пальцами к темной футболке, к тому месту на его груди, где перед её застывшим от ужаса мысленным взглядом все еще зияли кровавые раны.

Ран не было. А в лице Рема читались лишь тревога и забота. Как он мог смотреть на нее с такой любовью после того, что она сделала?

- Как ты… - она прокашлялась и решила изменить вопрос. – Рем, что последнее ты помнишь?

На лице брата отразилось удивление.

- Вообще-то, этот вопрос должен был задать тебе я. – он тихо хмыкнул, тряхнул головой. – Тебе придется быть конкретнее, сестренка, потому что вместо мозгов у меня сейчас манная каша.

Леда с тихим вздохом опустилась назад, убирая руку с груди Рема и тут же накрывая пальцами его ладонь. Пару секунд прислушивалась к пульсу, решительно стучавшему в её пальцы через его кожу. Затем произнесла:

- Мы убегали. Но земля начала проваливаться у нас под ногами, преградила дорогу пропастью. Верно? – он кивнул, закусил губу. – Так вот… Когда мы остановились у этой пропасти. Что ты помнишь после этого? И… - Леда растерянно огляделась по сторонам, впервые охватывая взглядом и осознанно воспринимая окружающую обстановку. Она лежала на каком-то подобии кровати, в шатре, заставленном бочками, ящиками и разномастным оружием. Леда точно знала, что уже бывала здесь, но как они могли тут очутиться? Поэтому она на ходу изменила вопрос: - Рем, где мы?

Брат уже открыл рот, собираясь ответить, но его опередил женский голос, донесшийся от входа в шатер.

- Вы в мире голодных духов. Во временном лагере стражей.

Леда вытянула голову, чтобы заглянуть за плечо Рема. У входа в шатер стояла Кира, одетая в простые черные штаны и рубашку. Её тронутые сединой волосы были собраны в аккуратный пучок на затылке, лицо уставшее, но спокойное. Леда растерянно смотрела на нее.

- Я ничего не понимаю. – прошептала она, чувствуя приближение головной боли.

Кира подошла к ним, остановилась возле кровати, глядя на Леду с сочувствием, тревогой и еще чем-то, каким-то неявным выражением, которое Леда не смогла разобрать.