Жить в твоей голове (СИ)

Все было кончено через минуту. Кай выбрался из-под обмякшей туши, весь в крови и, возможно, в кишках (он не хотел углубляться в детальный анализ всех тех вещей, которые посыпались на него из распоротого брюха зуву). Его дыхание было сдавленным и быстрым, но не от усилий, затраченных на схватку с монстром.

Демон бесновался внутри него, взбудораженный битвой и запахом крови. Он хотел на свободу. Хотел подчинить себе Кая, подавить его волю и стать единственным хозяином тела, в котором обитал на правах паразита, приносящего пользу. Демон всегда этого хотел. Убрать Кая из их общего тела и нести смерть и разрушение – то, для чего он был рожден. Кай если чего и хотел, так это избавиться от демона. Но не мог. А демон не мог подчинить его себе, потому что Кай, как правило, всегда был сильнее. Его тренировали для этого годами. Так что они застряли друг с другом.

Но сейчас все было плохо. Это была тяжелая неделя и Кай пропустил медитацию с Кастором. Поэтому он был слабее сейчас, поэтому ему было сложно сопротивляться демону. Он знал, что пропустил медитацию, знал, насколько это важно, но он всегда был склонен к неоправданным рискам, с самого детства. Он несколько дней выслеживал стаю перевертышей и должен был вернуться в селение сразу после того, как разберется с ними, но уже на пути к дому Кастора он почуял этого зуву, совсем недалеко. Было бы глупо не пойти за ним, когда представилась такая возможность. В его голове все выглядело абсолютно логично и разумно. Поэтому он успокоил себя тем, что отправится к Кастору и будет медитировать с рассерженным наставником столько, сколько тот велит – но сперва разберется с зуву, подобравшимся слишком близко к порталу в мир людей. Он был чересчур самоуверен. Он был идиотом. Как можно было быть таким идиотом?

Кай даже не помнил, как добрался до поселка. Его голова гудела от воплей демона, в груди болело. Он уже слышал знакомые звуки, мог различить отдельные голоса, биение сердец. Кай не успел порадоваться этому, его ноги заплелись одна за другую и он повалился на колени, успев выставить вперед руки и не дать себе полностью свалиться на землю. В глазах что-то болезненно лопнуло и горячая жидкость потекла по его щекам. Кай поднял отяжелевшие руки и сорвал с глаз пропитанную кровью повязку.

Кровотечение из глаз было излюбленным наказанием демона, когда Кай оказывался слишком слаб, чтобы полностью подчинять его себе. Он тяжело дышал и каждый вдох отдавался болью в груди. Звуки селения изменились, точнее не так: они остались прежними, просто Кай теперь воспринимал их по-другому. Он все так же слышал, как бьются сердца людей, как течет кровь по их венам, слышал их дыхание, но это больше не успокаивало. Демон хотел раздавить эти сердца, выпить всю кровь, остановить дыхание и забрать себе эти жизни, чтобы напитаться от них. И Кай начинал хотеть этого вместе с ним.

Он до скрежета сцепил зубы и попытался подняться на трясущиеся ноги. Кастор совсем рядом. Он должен найти его, сейчас же, пока еще есть время. Кай так сильно сосредоточился на демоне и своих усилиях дать ему отпор, что не сразу уловил приближение другого человека. Прозвучавший голос застал его врасплох и он дернулся всем телом.

- Опять работаешь на износ, здоровяк?

Насмешливый девичий голос, знакомый с самого детства, обычно действовал расслабляюще, но сейчас Кай меньше чем наполовину контролировал свои реакции. Поэтому голос резанул слух, и невыносимое желание разодрать горло, которое этот голос издавало, ощущалось физической болью.

Кай что-то пробормотал или прорычал, он сам не разбирал своих слов. Ему нужен был Кастор, немедленно. Усталый вздох, движение воздуха от неодобрительного покачивания головой из стороны в сторону, и тот же девичий голос произнес:

- Что бы ты без меня делал, придурок.

Удар в голову, последовавший за этими словами, был сильным и уверенным, как и обладательница голоса. В последнее мгновение ясности перед тем, как провалиться в спасительную темноту, Кай почувствовал к ней благодарность. А потом без чувств повалился лицом на землю.

***

Каю все еще снились цветные сны. В последнее время реже, но они не исчезли. Он боялся, что однажды они исчезнут навсегда. Они были единственной тонкой ниточкой, расшатанным мостом в те далекие времена, когда он действительно видел дневной свет, и цвет зеленой листвы, и солнечные блики на прозрачной голубой воде, серебро в волосах его матери и морщинки у её глаз, когда она улыбалась.

Ровно двадцать один год он жил в другом мире не только физически, но и внутренне. Такие, как он, уже не воспринимали окружающий их мир так, как все остальные. Когда он начинал забывать, как выглядят цвета, и оттенки, и лица близких ему людей, когда эти воспоминания начинали блекнуть – тогда возвращались его сны.