Жить вопреки (СИ)

Мирослава улыбалась, глядя на эти превращения, рассматривая упавшие на её ладошку снежинки. Руки у неё были всегда холодными, но хорошенько рассмотреть маленькое чудо не получалось — узорчатые, словно вышитые умелой мастерицей, хлопья быстро становились просто капелькой воды.

Мавка на коленях у девочки забавно морщилась и чихала, когда снежинки попадали ей на нос. Кошка глухо мурчала, щурилась от яркого света, отражавшегося от снега как от хорошего зеркала.

На душе у Мирославы тоже была какая-то перемена — спокойнее стало, светлее. Не ушли ни кошмары, ни видения, ни сны-воспоминания, но пришло какое-то смирение и даже некое любопытство — что же будет дальше? Она больше не вздрагивала, не озиралась вокруг по несколько дней подряд, открывая глаза после очередного слишком реалистичного сна.

Привыкла.

Смирилась.

И стало проще.

Конечно, она столько раз словно проживала кусочек чьей-то жизни, но ни имен, ни лиц, зачастую, она не запоминала — лишь картинки странных, чужих миров, ощущение реальности происходящего и странного одиночества.

Может быть, это ощущение лёгкости прошло после того, как она всё-таки поделилась с братом всем тем, что накопилось у неё за эти несколько месяцев. Все её страхи и догадки, все кошмары и тайны других миров, всё — разделила с Радмиром.

Ведь полный беспокойства и даже непонятного страдания взгляд брата был невыносим — и она не выдержала, рассказала.

И оно того стоило.

После того, как пугающий Чужак, убивший Мирославу в её сне, ушёл, жить, думать, и даже просто дышать ей стало намного легче — она не боялась больше чего-то непонятного, неизведанного, что хранилось в его насмешливом взгляде, в его молчании.

Рассказ же о том самом юноше, вероятности жизни которого она столько уже видела ночами, о том самом Всаднике чёрного дракона (а не просто Крылатого Змея!), встреченном ей неожиданно на одной из улочек родного селения, расставил для Радмира все на свои места.

Мирослава долго и отчаянно убеждала брата в том, что с этим человеком ссориться было не просто нельзя — опасно для жизни. И если им предстояло его ещё раз встретить на своем пути — быть ему друзьями, помогать, покориться.

Этот человек или станет великим, в любом из оттенков значения этого многогранного слова, или погибнет на пути к этому.

И в интересах Мирославы было не допустить того, чтобы он стал очередным тираном.

Ведь, в отличие от многих других, он был явно умен.

А потому слишком опасен.

Приглашая его в тот знаменательный день, в их первую и, девочка надеялась, последнюю встречу, пожить в их доме, как было принято в их селении — давать странникам кров и еду, ведь это непременно навлечёт благое внимание Богов, Мирослава была как никогда уверена в том, что делала.

Помочь тому, кто, возможно, когда-то окажется вершителем многих судеб, а, быть может, и её собственной, было её долгом.

После тех её судьбоносных слов вариант будущего, где тот вершил свою месть, расправляясь с виновными и безвинными одинаково жестоко и беспощадно, проливая реки крови за отнятое у него самое дорогое существо…

Будущее стало чуть-чуть более светлым и чистым.

Хоть в каких-то его вариантах теперь не было крови и страданий.

И переживать видения стало легче.

***

— Что-нибудь известно про Айвайин’ик? — спросил молодой Змеевик. — Она отправилась в Великое Странствие одной из первых в нашем поколении, и лишь она не вернулась.

Его окружали ещё два Змеевика — молодая и пожилая самки. Пещерка, находившаяся высоко в горах, была погружена в полумрак и силуэты трёх драконов угловатыми тенями скользили по ней.

— Вдруг что-то случилось с моей девочкой! Она всегда была слишком увлекающимся детёнышем! — взвыла более молодая Змеевица.

Она, наверное, больше всех ждала возвращения Айвы. Её дочь всегда была особенной — она легко находила друзей, располагала к себе любого дракона и, что самое страшное, интересовалась людьми. Их жизнью, их верой, их мыслями и тем, что движет их поступками.

Это пугало самку.

Вдруг Айва по дурости своей решится поближе увидеть людей! Вдруг они схватили её и… И!..

— Успокойся, Дорика! — рыкнула более взрослая Змеевица. — Твоя дочь одна из сильнейших в своём поколении. Я уверена, у неё есть веские причины для такой задержки. Ты знаешь, она очень любит свой дом, она обязательно вернётся, даже если она нашла себе самца и решила остаться в его стае, она бы как-нибудь передала тебе весточку об этом.

При последних словах молодой Змеевик сник. Он боялся допускать мысль о том, что его подруга детства могла найти себе кого-то и уже никогда не вернётся…

— Вот поэтому я и боюсь, — прошептала Дорика.

***

Остаток путешествия прошел на удивление спокойно. Аран чувствовал вину перед Айвой, ведь ей пришлось показаться людям, рисковать собой ради его спасения.

Но потом Змеевица ему доходчиво объяснила, что это, вообще-то, её обязанность — вытаскивать несмышлёного детёныша из неприятностей. Пока он не будет готов к собственному Великому Странствию, она несёт за него ответственность.

Это невероятно умилило юношу.

То, что Айва на него совсем не сердилась, грело душу.