Житейская правда войны

Как утверждает Ирэна Высоцкая, ее «отец до конца жизни хранил верность одной-единственной женщине… Они были почти антиподами, но стоило мне или маме сказать что-нибудь нелицеприятное в адрес Семена Владимировича, тут же следовал окрик: “Шура! Лялька! Он мой брат – и другого не будет!”

Семен Владимирович “с легкостью переходил из одного романа в другой и считал свои любовные победы доблестью”»…

«О том, что Семен Владимирович – “ходок”, знали все. Более того, он своими победами на любовном фронте несказанно гордился. В студенческие годы я увлекалась хиромантией и как-то попросила его показать ладони. Посмотрев, ахнула:

– Вот это да! Сколько же у вас, дядь Сень, женщин было! Раз, два, три… Одиннадцать!

– Погоди, Ирэнка, сейчас прикину… – сосредоточенно сдвинув брови и беззвучно шевеля губами, он принялся загибать пальцы. – Примерно так оно и есть – больше десятка… Но это только те, – поспешно и деловито уточнил он, – с которыми были долгие, серьезные отношения. Всех нипочем не вспомнить».

Алексей Высоцкий, Николай Петров и Александр Плоткин. Декабрь 1942 г.

Старший брат Алексея Владимировича, со слов Ирэны Высоцкой, «был нацелен на карьеру и остро переживал свое медленное продвижение по служебной лестнице». Но оно и немудрено. Если Алексей Владимирович воевал фактически на передовой или недалеко от нее на командных должностях, то Семен Владимирович служил маленьким человеком в больших штабах: помощником начальника отдела связи 3-й гвардейской армии, затем 4-й гвардейской танковой армии. Да и орденов у гвардии майора Высоцкого Семена Владимировича, как у помощника начальника связи армии по проводной связи, в 1945-м было в два раза меньше, чем у младшего брата.

После войны еще несколько лет А.В. Высоцкий продолжает свою службу в Германии. В 1949 году в Гайсине (Винницкая область Украины) он уже начальник оперативного отдела соединения, полковник. В 1951 году новое место службы – Мукачево (Закарпатская область). А в конце пятидесятых полковник Высоцкий увольняется из армии по хрущевскому сокращению. Как помнит дочь, он этого хотел…

В одной из послевоенных аттестаций Высоцкого черным по белому было написано: «офицер военного времени»… По-другому он не мог.

Аристократ духа

Полковнику Высоцкому, боевому офицеру-артиллеристу, почти 40 лет, а значит, еще можно успеть начать и устроить свою вторую жизнь. И он начинает ее достаточно резво. Тут же поступает в Ужгородский университет на филологический факультет, а спустя некоторое время переезжает в Москву и заново поступает в МГУ на факультет журналистики, который заканчивает через 2–3 года экстерном.

Литературным трудом, как оказалось, Алексей Высоцкий начал заниматься в редкие свободные минуты еще на фронте. В годы войны он печатал свои репортажи с передовой и очерки в газете «Красная звезда» и «Известиях». Талант боевого офицера заметили и не однажды предлагали ему стать военным корреспондентом, но Алексей Владимирович считал, что больше пользы может принести только на передовой.

Уже в послевоенное время он станет автором четырех книг документальной прозы, в том числе повестей: «И пусть наступит утро» (о своем боевом командире, Герое Советского Союза Н.В. Богданове, обороне Одессы и Севастополя), «Дороги огненной земли» (о керченском десанте), «Горсть земли» (об обороне Одессы) и «Горный цветок» (о борьбе советских пограничников и с бандеровцами в послевоенное время). Всего на счету А.В. Высоцкого сотни очерков, несколько десятков повестей и сценариев документальных фильмов. Естественно, большинство о пережитом, о войне.

Его документальная трилогия «Весна в Берлине» (повести «И пусть наступит утро», «Дороги огненной земли» и «Весна в Берлине») будет издана только в 2010 году, к 65-летию Великой Победы, под редакцией его дочери.

А в 1962 году Алексей Владимирович Высоцкий осуществил самые первые профессиональные магнитофонные записи своего племянника. Происходило это в Доме техники Министерства речного флота РСФСР, где он тогда работал.

Ирэна Высоцкая свидетельствует: «Шестидесятые остались во мне воспоминаниями о сеансах звукозаписи, которые проходили в нашей квартире. Володя с гитарой садился у микрофона “Кометы”… и пел. Бобина с лентой, где было больше восьмидесяти ранних песен Высоцкого: “Страшно аж жуть”, “Слухи”, “Городской романс”, “Большой Каретный”… – хранилась у нас до 1975 года. Потом я дала ее послушать дочери Николая Скоморохова, она – кому-то еще… Назад пленка не вернулась.

Сейчас вдруг подумалось: а ведь в доме отца Вовка пел гораздо реже. Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Долгие годы Семен Владимирович к песням и стихам сына относился, мягко говоря, без пиетета».

Стоит отметить, что у дяди с племянником были особые отношения. Они частенько уединялись вдвоем, много говорили и что-то обсуждали. Как выяснится, в основном все разговоры были о войне, которую Алексей Владимирович знал лучше других.