Жити и нежити

– Ну-ка выкладывайте, что случилось? – спросил незнакомец.

– Ничего.

– У вас такой вид, будто речь идёт о жизни и смерти.

Джуда подняла на него глаза. Сухое, серьёзное лицо. Лицо человека, который много знает о жизни. И, возможно, о смерти.

И тут же, не ожидая от себя, всё рассказала. Вот так вот, первому встречному. О странных утренних звонках. О Настиной идее с подменой. Подменились, ничего не скажешь. Надо теперь вытаскивать её, а как?

– Я всё понял. Давайте войдём, – сказал он.

– Нет, погодите! Так нельзя!

– Отчего же? Вам больше нравится стоять под дождём и дёргаться от неизвестности? Что за люди!

И он отправился в ресторан. Джуда ощутила себя девчонкой и быстро пошла следом.

В фойе было тепло. Незнакомец закрыл зонтик и уже проходил к залу. Джуда отчётливо представила, что Насти там нет. Они войдут, а её нет. И никто не заметил, с кем и когда ушла. Что тогда?

– Вам столик на двоих? – перед ними тут же возник молодой человек в косоворотке.

– Мы ищем друзей, – ответил мужчина, оглядываясь. Так уверенно и спокойно, будто каждый день вытягивал глупых барышень из рук негодяев.

– Пожалуйста, – посторонился молодой человек.

– Пойдём, – кивнул новый знакомый Джуде, но та помотала головой:

– Не надо.

Потому что Настасья – вон она. Сидит в глубине зала и хохочет в обществе двух мужчин. Один – высокий, другой – лысый, в белом костюме, он-то и кормит её шутками. А Настасья! Заливается, красавица, зубами сверкает. Вот ведь… гюрза.

– Я так понимаю, с вашей подругой всё в порядке, – сказал незнакомец и вывел Джуду из ступора. Он глядел на неё через зеркало. Она перевела взгляд – и встретилась с его глазами.

– Да. Извините, – сказала, возвращая сдержанность. Игра оказалась по счастью только игрой. Ей было неприятно, что она впутала чужого.

– Ничего, я не обеспокоен. Может быть, кофе выпьем?

– Не стоит. Вы спешили.

Он посмотрел на телефон.

– Уже опоздал. Давайте возьмём кофе, на улице дождь, а вам всё равно подругу ждать.

Чего её ждать! Джуда с досадой фыркнула и только тут поймала себя на том, что всё ещё глядит на Настасью, на то, как весело она смеётся, и всё ещё негодует по её поводу. А чего негодовать? Всё обошлось, девочка жива и счастлива – ну и ладно.

Тогда она обернулась на незнакомца, внимательно вгляделась в его тёмные глаза и вдруг поймала себя на том, что ей хочется узнать, какого вкуса слюна у него под языком.

– Только сядем подальше, – сказала она и кивнула во второй зал, где как раз расставляли столы и стулья.

– Как вам угодно. Меня зовут Яр.

– Яр? Необычное имя.

Он слегка улыбнулся. Конечно, ему все так говорят.

– Ярослав полностью. А вас?

– Джуда.

– Вы не шутите?

– Ни секунды, – сказала она и позволила себе улыбнуться. – Меня уже много лет все называют Джудой.

4

Чувства у людей схожи, как болезни: зная симптомы, нетрудно предсказать развитие и исход. К подобному выводу легко придёт всякий, кто понаблюдает за людьми, обладая должным к ним интересом. Однако сами люди не замечают этого. Для них всякое чувство уникально и случается будто в первый раз. Меня всегда удивляло, с каким восторгом, с каким упоением они готовы рассказывать и слушать о душевных переживаниях, несмотря на то что заранее известно, чем кончаются все эти истории. Но из этой страсти к чужим историям родились человеческие искусства, и уж не нам, нежитям и житям, осуждать людей за то, что подвигает их к творчеству. К сожалению, нам оно чуждо, несмотря на то что чувством прекрасного мы наделены куда как острее, нежели люди. Только это, похоже, не имеет значения: творить мы всё равно не умеем.

Поэтому также не имеет значения, сколько раз после той встречи Яр приходил к Джуде, что они делали вместе и о чём говорили. Все, в ком живы сердце и разум, без труда представят себе, каково было развитие болезни, постигшей обоих.

В общем, совершенно неважно ни то, сколько раз они встречались, ни то, что при этом думали, что говорили, а чего старались избегать. Уже во вторую встречу, после того как они измерили центр Москвы ногами, словно подростки, пьяные от либидо, но ещё не ведающие, что с ним делать, Джуда вспомнила, что до сих пор не знает, какого вкуса у Яра слюна под языком. Ей немедленно захотелось это исправить, и тогда Яр впервые пришёл на чердак далеко за полночь, а после приходил так изо дня в день, и я перестала за него волноваться. Пожалуй, об этом и стоит сейчас рассказать.