Житие Дон Кихота и Санчо по Мигелю де Сервантесу Сааведре, объяснённое и комментированное Мигелем де Унамуно

В бедности нашего идальго — первопричина многого в его жизни, подобно тому как бедность его народа — источник пороков и в то же время добродетелей. Земли, питавшие Дон Кихота, — земли скудные, верхние их слои настолько истончились под вековыми ливнями, что, куда ни глянь, всюду выступает на поверхность гранитное нутро. Довольно посмотреть, как текут в зимнюю пору кастильские реки, на долгом протяжении стиснутые между кручами, обрывами и ущельями, реки, в мутных своих водах уносящие к морю бесценный перегной, который должен был бы подарить земле зеленый ее покров. И из‑за скудости почв жители этих мест сделались непоседами, ведь им приходилось либо отправляться на поиски куска хлеба в дальние края, либо перегонять с одного пастбища на другое овец, за счет которых они кормились. Год за годом нашему идальго приходилось видеть, как вслед за своими мериносами бредут пастухи, лишенные крова, живущие чем бог пошлет; и, может статься, именно это зрелище наводило его порой на мечты о том, как бы постранствовать по свету, посмотреть на новые земли.

Был он беден, «крепкого сложения, сухопарый[2] телом и худощавый лицом»; любитель рано вставать и страстный охотник. Из чего можно сделать заключение, что по темпераменту был он холериком, ибо главнейшие черты представителей этого темперамента — пылкость и сухопарость; и тот, кто обратится к упоминавшемуся выше «Исследованию способностей к наукам», трактату, каковой его сочинитель, доктор дон Хуан Уарте, посвятил его величеству королю Филиппу II, увидит, как подходит к Дон Кихоту то, что говорил сей лекарь — подобно Дон Кихоту, весьма хитроумный — о темпераментах людей пылких и сухопарых. Таким же темпераментом был наделен и тот рыцарь Христа, Иньиго де Лойола,⁴ о котором предстоит нам много говорить в этой книге и о котором падре Педро де Риваденейра, создавший жизнеописание его, в главе пятой из пятой же книги своего труда замечает, что был он «очень пылкого склада и очень холерического», гневливый, стало быть; и хотя позже победил в себе гневливость, пылкость осталась при нем, а с нею «предприимчивость и решимость, присущие оной и необходимые для осуществления его замыслов». И вполне естественно, что темперамент у Лойолы был как у Дон Кихота, ибо Лойоле предстояло возглавить воинство и дело его жизни было делом военным. И даже самые мелкие подробности возвещали, кем предстоит ему стать, ибо, описывая нам внешность его и телесный склад в главе XVIII книги IV, уже упоминавшийся падре, его жизнеописатель, говорит, что имел дон Иньиго лоб широкий и гладкий и лысину весьма почтенного вида. Что совпадает с четвертым из признаков, по которым, согласно доктору Уарте, можно признать человека с воинскими дарованиями, и признак этот — лысая голова, «а причина тому вполне ясна, — говорит доктор и добавляет: — ибо дар воображения пребывает в передней части головы, подобно прочим умственным дарам, избыток же пыла опаляет кожный ее покров, и смыкаются поры, сквозь кои прорастают волосы; а питаются оные, по утверждению медиков, отходами, кои мозг производит, когда принимает пищу; но, поскольку великий жар истребляет и сжигает сии отходы, волосам не из чего зародиться». Из чего я делаю вывод, что у Дон Кихота, хотя наиточнейший его биограф о том не упоминает, лоб также был высокий, открытый и гладкий; и был наш идальго лыс.

Дон Кихот любил охотиться, а занятие это учит военным хитростям и приемам; и таким вот образом, в поисках зайцев и куропаток, исходил он вдоль и поперек окрестности своего селения, и, нужно полагать, исходил их в одиночестве и налегке под незапятнанной чистотой ламанчского своего неба.

Жил он в бедности и в досуге; досуги же его длились почти круглый год. И ничто в мире не изощряет хитроумие настолько, насколько изощряет его бедность и досужливость. Бедность побуждала нашего идальго любить жизнь, ибо не давала ему возможности ничем пресытиться и питала надеждами; а досужливость побуждала, должно быть, к раздумьям о жизни нескончаемой и волнующей. Сколько раз в часы утренней охоты мечталось ему, что имя его разнесется окрест по открытым этим равнинам, и проникнет под любой кров, и найдет отзвук во всей шири земной и во все века! Честолюбивыми мечтаниями питал он досужливость свою и бедность и, отрешенный от утех жизни, возжаждал бессмертия, которому не будет конца.

Сорок с лишним лет своей неприметной жизни — когда наш идальго вступил на путь бессмертия, было ему, как известно, под пятьдесят — эти сорок с лишним лет чем занимался он кроме охоты да управления хозяйством? В долгие часы неторопливой своей жизни какими созерцаниями питал он свою душу? Ибо склада он был созерцательного, поскольку лишь люди созерцательного склада отваживаются на дела, подобные тому, которое он предпринял.