Житие Дон Кихота и Санчо по Мигелю де Сервантесу Сааведре, объяснённое и комментированное Мигелем де Унамуно

И вот добрались они до реки Эбро и вдруг заметили «небольшую лодочку без весел»; ну и, само собой, видишь лодку без весел и прочих снастей, привязанную к стволу дерева, стало быть, приключение не заставит себя ждать! Попадется тебе на глаза нечто, словно бы пребывающее в ожидании, не сомневайся, ожидает оно именно тебя. И если это лодка, отвяжи ее и отправляйся, куда Бог направит.

Дон Кихот так и сделал; и только отъехали они от берега вары на две,¹⁵¹ как Санчо, страдавший, видимо, водобоязнью, как подобает истинному ламанч- цу, горько разрыдался. И такова была его водобоязнь, что когда попытался он проверить, миновали они или нет линию равноденствия, по ту сторону которой дохнут вши,¹⁵² обнаружил не что‑то, а даже кое‑что. А лодка угодила под колесо водяной мельницы, где ее разнесло в щепы, Дон Кихот же и Санчо как раз перед тем свалились в воду.

И это воистину типический образчик приключения в знак послушания, в еще большей степени, чем приключение со львом. Вспомним слова, «многажды сказанные» Иньиго де Лойолой уже в ту пору, когда он был генералом Общества Иисусова, а именно: «…когда бы повелел ему Папа Римский, чтобы в Остий- ском порту взошел он на первый же попавшийся корабль и без руля, без ветрил, без мачт и весел и всего прочего, необходимого для мореплавания и для существования, переплыл море, он выполнил бы это и совершил не только с миром в душе, но еще и с довольством и радостью» (Риваденейра, книга V, глава IV).

Да и для чего поместил Бог в том месте пресловутую лодчонку, как не для того, чтобы, в знак послушания Ему, Дон Кихот отправился на поиски неведомого приключения? Никто не знает, что на роду ему писано и какой подвиг[40] суждено совершить.

Твой подвиг, твой истинный подвиг, который придаст ценность всей твоей жизни, может быть, совсем не тот, на поиски которого ты отправишься, а тот, который сам тебя отыщет; и горе тому, кто рыщет по свету в поисках счастья, в то время как оно стучится к нему в двери. Недаром сказано, что самые великие дела — дела случая.

Глава XXX

о том, что произошло между Дон Кихотом и прекрасной охотницей

И тут начинаются печальные приключения Дон Кихота в герцогском дворце; тут повстречался он с прекрасной охотницей, то есть с Герцогиней, и она пригласила его под кров свой, чтобы потешиться над ним и посмеяться над его героизмом; тут начинается мученичество Рыцаря, оказавшегося во власти насмешников. Вот когда история нашего идальго срывается в бездну жалкого уничижения, вот когда его великодушие и душевная тонкость наталкиваются на подлость и тупоумие высокопоставленных особ, полагавших, судя по всему, что герой рождается на свет, дабы их развлекать и служить им игрушкой, чем‑то вроде кубаря. Горе тебе, поспешающий в храм славы и взыскующий бессмертия в устах ее: подумай, ведь если великие мира сего чествуют тебя, ублажают и привечают, то для того лишь, чтобы украсить свою резиденцию либо позабавиться тобою, словно погремушкой. Твое присутствие для них всего лишь украшение их стола, словно редкостный плод или последний экземпляр вымирающей породы птиц. Чем больше кажется, что они тебя чтут, тем злее они над тобой издеваются. Послушай, ведь по сути нет гордыни, что превзошла бы гордыню тех, кто пользуется преимуществами, которыми обязан не собственным заслугам, а случайности рождения. Не будь игрушкой великих. Полистай‑ка исторические сочинения и увидишь, во что превратились герои, унизившиеся до роли украшения гостиной.

Глава XXXI

в которой повествуется о многих великих событиях

В герцогском дворце был оказан Дон Кихоту глумливо–торжественный прием, его облачили в одеяния, соответствовавшие рыцарским обычаям, и повели обедать.

Там‑то, за герцогским столом, и повстречался наш Рыцарь с тем самым «важного вида священником, из тех, что состоят духовными наставниками в домах знатных особ; из тех, кто, не будучи сам знатною особой по рождению, не в состоянии обучить своих подопечных тому, какими надлежит быть знатным особам; из тех, кто стремится убожество собственного духа превратить в мерило величия великих мира сего»;[41] и сей священнослужитель обратил к Дон Кихоту, которого назвал Доном Глупцом, неприязненное и озлобленное назидание, посоветовав нашему Рыцарю вернуться домой и растить детей, если они у него есть, заниматься своим хозяйством, а не «носиться по свету и гоняться за химерами, смеша всех добрых людей, знакомых и незнакомых».