Житие и бытие

Впервые я начал лепить солдатиков в четвертом классе, после просмотра фильма «Александр Невский». Я тогда взял пузыри из-под какого-то лекарства или рыбьего жира (не помню), прилепил к пузырям пластилиновые руки, к колпачкам – рога и кресты, для большей убедительности в правые руки всунул им по копью, а в левые – щиты, опять же с крестами. В общем, сделал «псов-рыцарей». И давай в них пулять всякой всячиной! В конечном результате расстрелял их вдребезги в бабушкином саду из рогатки.

Но это была лишь проба пера. Основной импульс в создании пластилиновой армии дал мне просмотр «Панорамы Бородинской битвы», что в Москве. Я запасся пластилином и начал лепить французскую и русскую армии по полкам и батареям. Полки были пехотные и кавалерийские (драгуны, гусары, уланы, казаки, кирасиры). В моих пехотных полках было по 34 человека (3 батальона, 30 солдат и 4 офицера), в кавалерийских полках – по 11 человек. Солдатики получились маленькие и примитивные, они для большей устойчивости не имели ног, также и кони. Колеса для пушек у меня были из пуговиц, а стволы – из обрезанных карандашей. Французы, как и положено, были в синих мундирах, русские – в зеленых (причем каждый полк имел свою униформу).

В общем, когда численность войск с обеих сторон достигла 10 полков пехоты и 10 полков кавалерии, а пушек было не менее 20 штук на обе армии (естественно, с прислугой), я начал разыгрывать Бородинскую битву у себя в квартире (естественно, когда дома не было родителей).

На кухне корпус Богарне атаковал деревню Бородино. Здесь же совершили контрудар казаки Платова и уланы Уварова. В большой комнате разыгралось основное действие Бородинского сражения – битва за Багратионовы флеши, а в маленькой комнате батарея Раевского доблестно отбывали атаки французской пехоты. Пехота колола спицами, кавалерия рубила заточенными металлическими пластинами, а артиллерия стреляла пластилиновыми ядрами. В общем, у меня всегда побеждали русские.

Я очень хорошо натренировался в кидании пластилиновых ядер. Меткость была поразительная. Может быть, поэтому я в армии хорошо стрелял из карабина и автомата. Помню, повезли нас как-то на полигон (я прослужил уже больше года). Стреляли из автоматов по фигурам. Две фигуры статичные, а третья появлялась на несколько секунд и затем исчезала. Мне дали рожок с патронами. Стреляли парами. Я залег, как учили, и за несколько секунд поразил очередями первые две мишени. Третья только начала подниматься, и я нажал на спусковой крючок – одиночный выстрел сразил ее на подъеме.

– Сержант такой-то стрельбу окончил», – сказал я, вставая, когда мой напарник еще выцеливал первую мишень.

– Оценка «хорошо»! – ответил мне один из руководителей стрельбами.

– Почему? – спросил другой.

– Выстрел был одиночный, – аргументировал первый.

– Ну и что, все цели поражены! – возразил другой.

– Хорошо, оценка «отлично», – уступил первый.

Когда я возвратился в строй, сержант из другого взвода сказал фразу, которую я не сразу понял.

– Тебе только по индейцам стрелять!

В институте мне пришлось защищать честь факультета в соревнованиях. Нужно было пробежать на лыжах 5 км, подтянуться 8 раз и стрелять из мелкокалиберной винтовки. Лучше всего мне удалась стрельба: 48 очков из 5 выстрелов.

Но вернемся к солдатикам. В детстве я лепил не только солдатиков Отечественной войны 1812 года. Я листал страницы школьных учебников по истории Древнего мира и Средних веков и лепил, лепил солдатиков с ногами и без ног, пеших и конных. Из-под моих пальцев появлялись древние греки, римляне, древние германцы, франки времен Хлодвига, рыцари-крестоносцы, бароны, герцоги, короли и их мушкетеры и т. д.

Какова их дальнейшая судьба? Печальная. Их выбросили родители, так как я вырос, и нужно было заниматься учебой и определять свою профессию. Я выбрал профессию учителя истории. Но это уже другая история.