Житие Иса. Апокриф

Пока никто не смог достигнуть верха стены, хотя уже больше половины второй колонны лежало по всему скосу вала. Однако Гелл был жив: то ли ему, как всегда, сопутствовала удача, то ли мгновенная реакция старого воина выручала его. Он успевал даже думать, быстро и точно. Было ясно, что единственная возможность выиграть — это влезть на стену и перебить защитников. И он кричал:

— Лестницы, лестницы!

И гнал по ним солдат.

— Ис, — тронул его за железный локоть подошедший сзади Геф, — трубы сделаны. Люди готовы.

— Одну трубу с двадцатью снарядами — мне. Быстро!

— Уже здесь.

— Куг, сотне резерва спуститься с противоположной стороны крепости — Ртеп приготовил лестницы. Поведешь сам. И ударишь с тыла.

— Иду!

— Стой, с тобой пойдет Геф с пятью мастерами; дашь ему десять человек, ящики со снарядами нести. Мастера пойдут с метательными трубами. Их к рукопашной не допускать! И чтоб сзади них при стрельбе никто не стоял — глаза высмолит! Теперь — бегом!

Геф и Куг скатились вниз.

— Нави с десятком — за мной, на стену! Трубу беру я, тащите ящик!

Казалось, гребень штурмующих вот-вот перехлестнет парапет. Несколько имперских солдат уже спрыгнуло на боевую площадку. Ис бросил трубу, выхватил меч и кинулся туда. Нави был рядом. Не знали имперские солдаты премудростей фехтования, ведомых Ису! Он сразу сбил двоих — правда, меч его был длиннее имперского. Нави рубился рядом. И весь его отборный десяток. Имперские солдаты, не ожидавшие такого отпора, были прижаты к парапету и переколоты. А поднявшийся с той стороны над парапетом имперский сотник вдруг взмахнул руками, будто собирался лететь, и рухнул вниз на головы своей сотни — его Ис оглушил щитом.

— Нави, трубу! — гаркнул он, отбрасывая щит и меч, лег животом на парапет и, не целясь, ахнул из трубы в копошащийся внизу муравейник. Он скатился под прикрытие парапета, когда осколки взвизгнули по стене — бил почти в упор. Тяжело рухнули сразу две лестницы. Внизу, один за другим, грянули еще шесть разрывов — с тыла ударил Куг.

— Нави, с противоположной стены — всех к воротам, за мной!

Никто уже не пытался ставить лестницы — Гелл понял, что дело проиграно. Надо спасать, что еще можно спасти.

«Говорил идиоту, нельзя снимать людей с той стороны. Теперь — как котят об угол», — мгновенно пронеслось в мозгу и погасло. Его не задело осколками, он только видел, как вспыхнуло пламя и вокруг упали солдаты, невольно заслоняя его. И стало вдруг тихо.

«Оглох, — сообразил он, — как после удара камнем по шлему. Это пройдет».

— Всем отойти от стены, стройся в колонну! — скатившись с вала и пробежав сгоревшие осадные башни, не слыша себя, скомандовал он. Уцелевшие панцирники, заслышав знакомый рык, начали строиться. Но новый залп разметал наметившийся порядок. А потом, пока Геф со своей командой заряжали гранатометы, на ошеломленных имперских солдат рухнул всей железной сотней Куг. А из ворот с другой сотней в спину отходящим ударил Ис. Мечи уверенно застучали по имперским шлемам, раскалывая их как орехи. Топот бегущих ног покрыл голос бессильного тысяцкого. А Геф и его помощники посылали залп за залпом вслед бегущим.

— Нет конницы, — топнул ногою Куг, — пешком этих парней не догнать!

Догонять, впрочем, было и некого — едва сотня добежала до лагеря, как тут же, схватив лошадей, кинулась к южному выходу из долины, забыв, что есть еще войска, блокирующие Улука. Лишь наместник Липпин, бросив лагерь, с десятком всадников кинулся под защиту этого полуторатысячного отряда; едва они доскакали, как и это войско, бросив обозы, стремительно покатилось к Узкой щели.

Солнце уже склонилось к вершинам гор, а пленные имперские солдаты все носили тела своих товарищей и опускали их в ров, окружавший бывший имперский укрепленный лагерь. Когда погас дневной свет, на поле закачались печальные факелы; наутро лишь черные плеши в траве напоминали о вчерашнем. Да вместо рва по периметру лагеря возник узкий земляной вал.

Улук с конной сотней шел за отходящими до выхода из долины.

25

—Что с ними делать? — кивнув на утренний табор между озером и крепостью, осведомился Куг.

— Черт его знает, не в рабство же продавать!

— А что — покупатели бы нашлись.

— Свое прошлое позабыл?

— Я — так. Но делать что-то надо. Почти сотня голов.

— Как баранов считаешь. Ты с тысяцким говорил?

— Говорил, Учитель, он — собака опытная, выбился из солдат. С ним-то как, может — петлю на шею и пусть на солнышке вялится?

— Негоже так. В бою, в горячке — дело другое. Позови-ка его. Только в крепость не надо — сами за ворота выйдем.

Ис и Куг уселись перед воротами на доске, положенной на два дырявых имперских барабана. Гелл стоял перед ними в грязной белой рубахе без рукавов с широкой красной полосой по подолу. На ногах у него были не сандалии, а башмаки из грубой кожи — это вместе со штанами Империя переняла от варваров. Так что тысяцкий, как и его солдаты, был в штанах.

— Твое имя Гелл и ты командовал тысячей? — зачем-то с прежней витиеватостью спросил Ис, закончив созерцание его наряда и перейдя на правую бровь, рассеченную широким шрамом.