Житие Мое

Ещё был неприятный эпизод в поезде на обратной дороге. На границе уже с СССР был сильный шмон. У саксофониста нашли какой-то журнальчик с сильно эротической фотографией. Причём он открыто листал журнальчик в купе и даже не дошёл до этой страницы. Его ссадили с поезда, правда, на работе в коллективе это, к счастью, не сказалось. Огромная разница в качестве жизни била по самолюбию. Почему под одеялом ты можешь рассматривать обнаженное женское фото тело, а в публичном ракурсе нельзя? Я не пою осанну демократии в кавычках англосаксов. Не подумайте ничего такого. У нас в те времена было больше хорошего, чем сегодня говорится. Дети по вечерам ходили спокойно. Не было агрессии такой, рэкета массового. И, конечно, олигархи не являлись всеобщей гордостью нации. Совок, конечно, поражал своей косностью в смысле планки массовой морали. Но такие времена были. Очень уж разные пути были выбраны. И там ложь на лжи по поводу ценности каждого и его интересов. И у нас соответственно. И в каждой поездке мы сталкивались в разной степени с тем фактом, что-либо они инопланетяне, либо мы. Главное было внешне держать фасон, а на самом деле, помня, что вернёшься к очередям за мандаринами и шпротами к новому году, становилось как-то тревожно на душе. Понятно, что об этом не принято говорить, но товарищи, верьте мне: наш коллектив никогда не жировал и не существовал как звёздная группа лиц. Было принято приезжать к Алле на фазенды, где она проживала, и типа тащиться от застольев и крутизны. Но потом мы возвращались в скромные номера гостиницы, и звёздность сама собой куда-то девалась. На сцене мы рубились по полной, а в реальной жизни всё было весьма прозаично и небогато. Конечно, такая социальная пропасть возникла не сразу. Об этом я уже писал. Но в золотые 1980–1982 года этого ещё не было. Мы были молоды и по-дружески настроены друг на друга. Видимо, когда вспоминаю о тёплых и забавных моментах на гастролях, как-то рикошетом отстреливает в другие года. А там уже всё по-другому. Золотые маски на брильянтовых лицах… Но хочется снова вернуться в первые года моей работы у Аллы.

Рецитальные кулинарные изыски

В разных странах и городах тесное общение порождало разные тематические досуговые времяпровождения. Врезались в память поездки в Азию. Для меня лично кухня вкуснее, чем элитарная кухня Узбекистана, не существует. Можно, конечно, говорить в восторженных тонах о кухнях Средиземноморья или тундровых народов. Но колорит специй и качество продуктов вокруг памирских городов и деревень поражает. В нашей средней полосе, к примеру, таких баранов не растёт. А там присутствует гюсарская порода курдючных баранов, которые родом из одноимённого ущелья. Поверьте, это совсем другой вкус. Тот самый и для плова, и для любых других мясных блюд. Как-то раз нас с Аллой повезли в это волшебное ущелье. Справа в обрыве от дороги следы засохшей реки, которая бурно течёт по весне. Тающие ледники и сель. Страшная весенняя река и пустое русло осенью. Мы остановились около чьей-то фазенды на склоне высоченной горы. Мало сказать, что очень вкусные шашлыки, волшебный плов и прочие изыски ароматно поблёскивали на столах, ожидая нас. У них даже овощи и зелень пахнут по-другому. По-настоящему. Горный воздух пьянил, и мы добавляли под всю эту красоту холодной водочки. Жуть как было хорошо. После возлияний мы решили немного растрястись и пошли по неровной каменистой территории фазенды. Подошли к большому бассейну. Воды там уже не было. Не сезон. Я автоматически направился к лестнице, чтобы спуститься на дно бассейна. Дело в том, что он был выдолблен как бы в сплошном массивном камне. Я ступил на дно и вдруг с ужасом понял, что стою на ковре из живых скорпионов. Их было очень много. Не помню, как я выскочил оттуда, но ребята говорили, что я практически взлетел. Как меня не атаковали эти ядовитые существа, не знаю. Так что, уважаемые читатели, перед тем как плавать или ходить в бассейнах, посмотрите на дно. Но кулинария в средней Азии заставляет восхищаться и по сей день. В тех местах в любых ресторанчиках и чайханах очень вкусно. Помню, в одном горном местечке около плотины Нурек мы пошли перекусить перед концертом. Стояли деревянные помосты, накрытые коврами. Там сидели люди с чайниками зелёного чая и тихо разговаривали. На улице было невыносимо жарко, и только матерчатые тенты в чайхане немного уберегали от прямого и жёсткого солнца. Напротив нас в одиночестве сидел очень пожилой мужчина. Будто живая мумия. На ковре стоял чайник с чаем, и на блюдце лежал огромный инжир. Официант, заметив мой взгляд на старика, улыбнулся и прокомментировал:

— Это самый старый уважаемый человек в ауле. Он сидит весь день и это его обед.

Надо признать очень колоритная зарисовка в горах в Нуреке. Мне кажется, так бы я нарисовал картину под названием «Мудрость». Если бы стал художником.