Читаем Житие мое 2003 полностью

Щас на даче тихо… потихЭнечку вылупляются новые жучары… полегЭнечку примеряются к добросовестно проскипидаренной клубнике… помалЭнечку гибнут от тяжелой маминой ноги… Но, похоже, не сдаются.

Следующий цикл — через три года…

#


Пьяному и балкон по колено:-)))

Лето, жара, отпуск… сидю за компом, на расслабончике кропаю какую-то нудную, но нужную сцену. На работу завтра идти не надо, воды горячей в доме нет, так что меня куда больше волнует, как с помощью тухлой козлиной головы одолеть дракона, чем собственная немытая башка и распахнутый халат в еще худшем состоянии.

И тут в дверь начинают настойчиво звонить, подкрепляя свое желание познакомиться с гениальной мной настойчивыми пинаньями и воплями. Ессно, я сомневалась, что туда ломится муза или восторженные читатели, но все-таки подошла и максимально грозным голосом ("Ничего не знаю, никого нет дома, с вами разговаривает цепной автоответчик!") поинтересовалась, хто тама. (Свернуть)


"Тама" оказалась соседка-алкоголичка с верхнего этажа (я мрачно отметила, что халат у нее получше, да и башка почище).

— Ой, соседушка, пусти меня к себе в квартиру! — заголосила она, сжимая под мышкой какой-то сверток, и я с ужасом заподозрила, что она собирается у меня поселиться, а в свертке — зубная щетка и полотенце. Запах алкоголя проникал даже через глазок.

— Зачем?

— У меня дверь захлопнулась!

— Ну и что? — Не дошло до меня. И вообще, захлопнутая дверь еще не является поводом переселяться к соседям!!!

— Мы с вашего балкона на мой влезем!!!

Я выпала в осадок!!! Лезть ВВЕРХ на балкон, да еще в таком состоянии!!!

— Женщина, вы чего, того?! Никуда я вас не пущу, вызывайте милицию, спасателей, ЖЭС…

— Ах ты… — последовало много нехороших слов, но на писательскую меня, привычную и не к такой разгромной критике, это не подействовало.

— ЖЕНЩИНА!!! Я ща сама вызову милицию, только приедет она не к вашей квартире, а к вам лично!!! Так что а не пойти бы вам самой по расхваленному вами маршруту?!

Тетка еще немного побарабанила и ушла (туда или нет, не знаю). Только я снова развалилась на стуле и сосредоточилась на проблеме устранения огнедышащего гада, как под открытым балконом раздались подозрительные голоса… то есть голоса были обычные, мужские и несколько нетрезвые, подозрение вызывали издаваемые ими реплики:

— Да ты чё, я пьяный, не полезу!

— А я трезвый, я боюсь!

Через пару минут все устаканилось — либо трезвому налили, либо пьяный закусил. Раздалось еще более подозрительное шкрябанье, и я полном офигеже увидела, как через перила моего балкона лезет какой-то в дупель бухой мужик!!!

Ессно, я как была, натуральной ведьмой вылетела на балкон! (халат рваный, сжимаемый на беспуговичной груди — одна штука, патлы немытые — один комплект, рожа злобная, перекошенная — одна, немного б/у, в нехорошем состоянии). Внизу под балконом наблюдалась колоритная группа поддержки — бригада строителей в полном составе (с утра ложившая асфальт у подъезда), благоразумно отсупившая назад и прилегшая на травке, ибо каски у них были рассчитаны только на кирпичи, а никак не на восемьдесят кило проспиртованного тела в свободном полетЕ. На лавочке у подъезда сидела компания местных алкоголиков с тремя бутылками и одним граненым стаканом на пятерых, которая радостно орала: "Давай, Вася, давай!". По двору мелкими скоплениями рассредоточились зеваки, кто-то даже вытащил фотоапппарат, но не щелкал, видимо, ожидая более интересных моментов — например, как Вася оступится или эта жуткая баба огреет его по башке машинально прихваченной со стола бутылкой минералки, что приведет к одинаковым, весьма зрелищным последствиям. Я так и не пришла к выводу, выпил Вася или закусил, но на краешке ржавых перил нашей хрущовки он балансировал с такой балетной грацией, словно под драной курткой у него скрывалась пара крылышек или, на худой конец, пропеллер.

От всей этой жуткой картины у меня чуток переклинило в мозгах, а у принудительного добровольца изначально что-то было не того, потому что между нами начал разворачиваться совершенно идиотский диалог:

— Мужчина! Куда вы лезете?!

— Ды вы не бойтесь, не к вам! — начал робко оправдываться балконолаз, пятясь от меня на другой конец балкона.

— Как это не ко мне, если вы на моем балконе сидите, а я почти неодета?!

Внизу бурно зарукоплескали. Крики: "Давай, Вася!" усилились. По-моему, кто-то даже крикнул: "давай Васю!", но мне стало жалко бутылки и я, к явному разочарованию зевак, отложила ее на подоконник. Зато на балконе появилось третье действующее лицо — моя черная котяра в состоянии перманентной течки. Поскольку в ее кошачьем разумении нормальные люди по балконам не лазят, кисуня приняла Васю за ненормального кота и направилась к нему с самими недвусмысленными намерениями и истошным мурканьем.

Вася забалансировал еще интенсивней.

— Женщина!!! УБЕРИТЕ КОШКУ, ПРИМЕТА ПЛОХАЯ!

— Мужчина!!! Без страховки лазить по балконам — еще худшая!!! И вообще, либо лезьте, либо падайте, мне работать надо, а вы отвлекаете!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Кланы Америки
Кланы Америки

Геополитическая оперативная аналитика Константина Черемных отличается документальной насыщенностью и глубиной. Ведущий аналитик известного в России «Избор-ского клуба» считает, что сейчас происходит самоликвидация мирового авторитета США в результате конфликта американских кланов — «групп по интересам», расползания «скреп» стратегического аппарата Америки, а также яростного сопротивления «цивилизаций-мишеней».Анализируя этот процесс, динамично разворачивающийся на пространстве от Гонконга до Украины, от Каспия до Карибского региона, автор выстраивает неутешительный прогноз: продолжая катиться по дороге, описывающей нисходящую спираль, мир, после изнурительных кампаний в Сирии, а затем в Ливии, скатится — если сильные мира сего не спохватятся — к третьей и последней мировой войне, для которой в сердце Центразии — Афганистане — готовится поле боя.

Константин Анатольевич Черемных

Публицистика
1993. Расстрел «Белого дома»
1993. Расстрел «Белого дома»

Исполнилось 15 лет одной из самых страшных трагедий в новейшей истории России. 15 лет назад был расстрелян «Белый дом»…За минувшие годы о кровавом октябре 1993-го написаны целые библиотеки. Жаркие споры об истоках и причинах трагедии не стихают до сих пор. До сих пор сводят счеты люди, стоявшие по разные стороны баррикад, — те, кто защищал «Белый дом», и те, кто его расстреливал. Вспоминают, проклинают, оправдываются, лукавят, говорят об одном, намеренно умалчивают о другом… В этой разноголосице взаимоисключающих оценок и мнений тонут главные вопросы: на чьей стороне была тогда правда? кто поставил Россию на грань новой гражданской войны? считать ли октябрьские события «коммуно-фашистским мятежом», стихийным народным восстанием или заранее спланированной провокацией? можно ли было избежать кровопролития?Эта книга — ПЕРВОЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ трагедии 1993 года. Изучив все доступные материалы, перепроверив показания участников и очевидцев, автор не только подробно, по часам и минутам, восстанавливает ход событий, но и дает глубокий анализ причин трагедии, вскрывает тайные пружины роковых решений и приходит к сенсационным выводам…

Александр Владимирович Островский

Публицистика / История / Образование и наука
Былое и думы
Былое и думы

Писатель, мыслитель, революционер, ученый, публицист, основатель русского бесцензурного книгопечатания, родоначальник политической эмиграции в России Александр Иванович Герцен (Искандер) почти шестнадцать лет работал над своим главным произведением – автобиографическим романом «Былое и думы». Сам автор называл эту книгу исповедью, «по поводу которой собрались… там-сям остановленные мысли из дум». Но в действительности, Герцен, проявив художественное дарование, глубину мысли, тонкий психологический анализ, создал настоящую энциклопедию, отражающую быт, нравы, общественную, литературную и политическую жизнь России середины ХIХ века.Роман «Былое и думы» – зеркало жизни человека и общества, – признан шедевром мировой мемуарной литературы.В книгу вошли избранные главы из романа.

Александр Иванович Герцен , Владимир Львович Гопман

Биографии и Мемуары / Публицистика / Проза / Классическая проза ХIX века / Русская классическая проза