Читаем Житие мое 2003 полностью

— Нашла время… — простонал Глас, и я услышала отчетливое звяканье. Увы, бульканьем оно не сменилось, и вместе него раздался такой трепещущей стон, что мне и в самом деле стало неловко тревожить так глубоко скорбящего товарища. Но тут лифт снова проскочил вниз и я безжалостно возопила:

— Выташите меня отсюда!!!!

— Оххххх… — Надеюсь, у Гласа ведерко имелось. Не хотелось бы думать, что вызванная моим воплем реакция пришлась на пульт управления лифтами. После долгой страдальческой паузы Глас прохрипел: — А вы кнопочки понажимайте… вдруг он сам поедет…

Я мстительно нажала снова отскочившую красную кнопку.

— Никуда он не едет! Зато очень даже падает, и мне это не нравится!!

— А нафиг было в него садиться? — резонно полюбопытствовал Глас. — Молодая, здоровая, могла и по лестнице ножками…

Я подумала, что могла бы сделать этими ножками еще кое-что. Во все подвернувшиеся под них места. Вообще-то да, физически могла, но практически наша лестница обособлена от лифтов, свет на ней не горит, и под покровом интимной темноты на ней справляются все физиологические нужды, от сексуальной до большой, причем всеми представителями животного мира. А после данной конкретной ночи я вполне могла там наткнуться на зверски изнас… избитый труп Деда Мороза, ибо местные наркоманы и извращенцы нашу лестницу тоже очень любили.

— Это в последний раз!!! — клятвенно соврала я.

— Не-а… — печально отозвался Глас. — Не могу…

— Почему?! — офигела я, представив некий утвержденный министерством жилищно-комунального хозяйства план по разбившимся в лифтах писательницам, за невыполнение которых лифтеров лишают премии.

— Потому что мне х…во, — честно признался Глас, подкрепляя свое признание красноречивым звуком. — Вот разве что бригаду спасателей вызвать…

Я заорала, что согласна даже на пожарников с милицией и собаками, лишь бы меня наконец извлекли из этого гроба на тросиках.

— Щассс… — пообещал Глас и отправился то ли на поиски телефона, то ли туалета.

Прошло еще десять минут. Мы с лифтом сохраняли вооруженный молчаливый нейтралитет. В динамике потрескивало.

И тут свет погас вообще.

— Бляяяя… — обреченно протянула я, чувствуя некое нарастающее движение, происходящее в полном согласии с законами тяготения.

После мига а-ля "вся-жизнь-прошла-мимо-и-даже-не-поздоровалась" створки раскрылись, кнопки отщелкнулись, вспыхнул нормальный свет и лифт негромким урчанием дал понять, что снова готов к труду и обороне.

Не веря своему счастью, я на негнущихся ногах вышла из подъезда… и наткнулась на бригаду в костюмах спасателей, но с синюшными рожами давно не бритых упырей.

— Так… — мрачно протянул самый помятый новым годом товарищ, похлопывая по ладони ломиком. — Какая СВОЛОЧЬ у вас там в лифте застряла?!

— Не знаю!!! — пискнула я. — Все уже давно работает!!!

Бригада зарычала и рванулась к соседнему подъезду, где обретался весь обслуживающий дом персонал, лифтеры в том числе.

А я пошла за хлебом. Кушать хотелось с утроенной силой…

#


Нет, не пойду топиться — уговорили:-))

Удалила предыдущий постинг со всеми комментами.

Ну его нафиг, статья как статья!:-))) Прикольная.

Кто меня не знает, так даже и не поймет, на что тут можно бухтеть:-)

#


(без темы)

Вымыла кошку. Хорошо!

#


Не берите, парни, замуж…:-)))

Степень раскаяния: Мужа жа-а-алко…:-(((

(Свернуть)


1) жениться вообще вредно;

2) с этого опрометчивого момента ваша жизнь превращается в скрашивание буйных приступов депрессии и мании величия, плавно перетекающих друг в друга.

3) презренная материальная пища типа борща и сосисок на 95 % заменяется возвышенной духовной вроде двух вордовских страниц текста 11-ым кеглем, при принятии натощак вызывающих острый приступ критиканства.

4) во время исполнения супружеского долга она может как-то подозрительно притихнуть, а потом с воплем: "Придумала!!!" скатиться с постели и кинуться к компьютеру.

5) просьба покормить кошку оборачивается рассеянным, от компьютера: "Так она же еще водичку не выпила…"

6) вам периодически ставятся в пример некие длинноволосые вампиры, мускулистые тролли и утонченные эльфы, в то время как вас в лучшем случае снисходительно окрестят лысым кривоногим гномом.

7) подняв крышку на забытом в углу ванной бачке, будьте готовы к тому, что оттуда на вас с таким же интересом уставится плесень.

8) что уставится из кастрюли, угадать невозможно вообще

9) принесенная в дом зарплата неизменно подвергнется язвительной критике, даже если она всего на пять рублей меньше ее гонорара, выплачиваемого раз в год.

10) при представлении в незнакомой компании вас будет называть не "главный директор, доктор всяческих наук, профессор, академик, член-корр и вождь всех племен и народов", а "муж такой-то".


…интересно, а стоит ли выходить замуж за писателей?;-)


#


СтЫх

Степень раскаяния: Вообще-то хорошее. Только хрень всякая в голову лезет…

Нам все кажется — что мы вечные

И что время всегда остается

Помириться при завтрашней встрече

Рассказать, что давно уже рвется


Позабыть все смешные обиды

Гордость, мелочность, страх обмануться

И, как в воду, безумно, бесстыдно,

С головою в любовь окунуться


Нам все кажется — что мы вечные

Перейти на страницу:

Похожие книги

Кланы Америки
Кланы Америки

Геополитическая оперативная аналитика Константина Черемных отличается документальной насыщенностью и глубиной. Ведущий аналитик известного в России «Избор-ского клуба» считает, что сейчас происходит самоликвидация мирового авторитета США в результате конфликта американских кланов — «групп по интересам», расползания «скреп» стратегического аппарата Америки, а также яростного сопротивления «цивилизаций-мишеней».Анализируя этот процесс, динамично разворачивающийся на пространстве от Гонконга до Украины, от Каспия до Карибского региона, автор выстраивает неутешительный прогноз: продолжая катиться по дороге, описывающей нисходящую спираль, мир, после изнурительных кампаний в Сирии, а затем в Ливии, скатится — если сильные мира сего не спохватятся — к третьей и последней мировой войне, для которой в сердце Центразии — Афганистане — готовится поле боя.

Константин Анатольевич Черемных

Публицистика
1993. Расстрел «Белого дома»
1993. Расстрел «Белого дома»

Исполнилось 15 лет одной из самых страшных трагедий в новейшей истории России. 15 лет назад был расстрелян «Белый дом»…За минувшие годы о кровавом октябре 1993-го написаны целые библиотеки. Жаркие споры об истоках и причинах трагедии не стихают до сих пор. До сих пор сводят счеты люди, стоявшие по разные стороны баррикад, — те, кто защищал «Белый дом», и те, кто его расстреливал. Вспоминают, проклинают, оправдываются, лукавят, говорят об одном, намеренно умалчивают о другом… В этой разноголосице взаимоисключающих оценок и мнений тонут главные вопросы: на чьей стороне была тогда правда? кто поставил Россию на грань новой гражданской войны? считать ли октябрьские события «коммуно-фашистским мятежом», стихийным народным восстанием или заранее спланированной провокацией? можно ли было избежать кровопролития?Эта книга — ПЕРВОЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ трагедии 1993 года. Изучив все доступные материалы, перепроверив показания участников и очевидцев, автор не только подробно, по часам и минутам, восстанавливает ход событий, но и дает глубокий анализ причин трагедии, вскрывает тайные пружины роковых решений и приходит к сенсационным выводам…

Александр Владимирович Островский

Публицистика / История / Образование и наука
Былое и думы
Былое и думы

Писатель, мыслитель, революционер, ученый, публицист, основатель русского бесцензурного книгопечатания, родоначальник политической эмиграции в России Александр Иванович Герцен (Искандер) почти шестнадцать лет работал над своим главным произведением – автобиографическим романом «Былое и думы». Сам автор называл эту книгу исповедью, «по поводу которой собрались… там-сям остановленные мысли из дум». Но в действительности, Герцен, проявив художественное дарование, глубину мысли, тонкий психологический анализ, создал настоящую энциклопедию, отражающую быт, нравы, общественную, литературную и политическую жизнь России середины ХIХ века.Роман «Былое и думы» – зеркало жизни человека и общества, – признан шедевром мировой мемуарной литературы.В книгу вошли избранные главы из романа.

Александр Иванович Герцен , Владимир Львович Гопман

Биографии и Мемуары / Публицистика / Проза / Классическая проза ХIX века / Русская классическая проза