Житие Одинокова

Вечером бывшие коллеги обмывали встречу. Приняли «на грудь» изрядно. Травили анекдоты. Ни с того, ни с сего Молотилов поведал, что слышал какие-то легенды об одном из курсантов. «Где?» — спросил комиссар. «В политотделе армии». — «О ком?» — «О курсанте Одинокове»… В трезвом виде Мерзликин и внимания бы не обратил на эту трепотню. Но то — в трезвом. А так… Отправив доцента спать и выпив ещё стаканчик, крикнул дневального и приказал пригласить к нему курсанта Одинокова.

Когда Василий явился, комиссар уже жалел об этом порыве. Но раз уж Одиноков пришёл, отчего же с ним не поговорить?

— Садитесь, товарищ Одиноков. Я вызвал вас… Вы понимаете.

— Не понимаю, — честно ответил Василий.

— Я о легендах, которые про вас рассказывают. Правда или нет?

— Какие легенды, товарищ комиссар?

— А вот будто вы предсказываете судьбу.

Вася смутился. Его странные способности развивались. Если по первому времени он чувствовал общую беду и боль, то дальше начал видеть индивидуальные судьбы. Но лишь то, что связано со страданиями и смертью! Был случай, незадолго до отправки на курсы. К ним в роту приехал батальонный интендант. Что-то проверял. Потом прощался с их лейтенантом на улице, говорил, что едет во вторую роту. Одиноков был рядом. Их взгляды встретились, и Вася понял, что жить тому осталось — всего ничего… Он взял да и сказал об этом. Отдал честь и начал: «Товарищ интендант 3-го ранга! Сегодня… Не ездите во вторую роту…» Но интендант его прервал, буквально заорал: «Вы что себе позволяете?!»

Вот и всё. Вечером интендант ехал во вторую роту, и его убило. Что это? Предсказание? А как об этом рассказать комиссару?

— Я не знаю, что вам ответить, товарищ батальонный комиссар, — сказал Вася.

Теперь смутился Мерзликин. Он был не настолько пьян, чтобы не испытывать стыда. Было неудобно, что выдернул парня из постели, спрашивал о какой-то чепухе. Чтобы сохранить лицо, хохотнул, задал более простой вопрос:

— А правда, что к вам в госпиталь приезжал командарм?

— Не совсем так. Когда я первый раз в госпитале был, приезжал сам, но не ко мне. А второй раз прислал ординарца. Тот передал мне от имени Рокоссовского благодарность. Я ему… В общем, принёс документы немецкие, они оказались полезны.

То, что с разрешения Рокоссовского рассказал ему ординарец, Вася не нашёл нужным озвучивать. А рассказал он, что в лесу между Сенино и Кулиабкино в самом деле сконцентрировалась армада танков. Целая армия. Если бы не упреждающий бомбовый удар, нанесённый по Васиной подсказке — якобы сказал Рокоссовский, — немцы могли снести всю оборону, быстро дойти до Москвы. «Ох и взгрел Константин Константинович армейскую разведку! — радовался ординарец. — Они же прохлопали это дело».

Комиссар грустно качал головой. Всё переврал Молотилов… Легенды… Тьфу!

— Разрешите идти? — прервал его размышления курсант Одиноков.

— Идите…

Документы эпохи

Из фронтовой газеты «Красноармейская правда»

Первая лыжня

С вьюжной метелицей

выдержишь бой,
В трудном пути устоишь,
Если захватишь в дорогу с собой
Пару хороших лыж.
Холодно немцам от русских
                    снегов.
Сколько хватает взгляд,
Словно могилы для наших
                    врагов,
В поле сугробы лежат.
Холодом веет от мёрзлой земли,
От заметённых крыш.
Немцы робеют, услышав вдали
Музыку наших лыж.
Здесь проходили с разведкой мы…
И угрожает врагу
Первая вестница русской зимы —
Наша лыжня на снегу.

Мих. Матусовский.