Житие Одинокова

И вновь от края до края Красной площади летит дружное «Здравия желаем» и «Ура!» Василий видел радостную, довольную улыбку товарища Сталина. Да он и сам чувствовал подъём сил!

Объехав войска, маршал Будённый поднялся на Мавзолей, остановился, а к микрофону повернулся Верховный Главнокомандующий, Сталин. Заговорил о победоносных русских полководцах времён московских царей и Романовской империи, о неизбежности нашей победы и в этот раз… Василия наиболее сильно поразили слова: «Ещё несколько месяцев, ещё полгода, может быть, годик, — и гитлеровская Германия должна лопнуть под тяжестью своих преступлений».

«Целый „годик“?! — думал Одиноков. — Господи, Боже, война может идти целый год?.. Конечно, Первая мировая длилась ещё дольше, так она же была империалистическая, и такой техники, как сейчас, у России не было. Нет, год — это слишком долго».

Пока в его голове проносились эти мысли, раздался салют и под «Прощание славянки» начался парад. Его открыли барабанщики, за ними пошла первая «парадная коробка», бойцы в стальных шлемах. Затем — батальон Окружного военно-пулемётного училища. С развёрнутыми знамёнами, под боевые революционные марши шли по главной площади страны артиллеристы и пехотинцы, зенитчики, моряки, конница… Прошли диверсанты, одетые в маскировочные белые халаты и белые полушубки, с автоматами на одном плече и лыжами на другом. Пошёл и их сводный батальон.

А над площадью уже висел тяжёлый рокот: стальной лавиной приближалась к Кремлю прибывшая из тыла танковая бригада, двести броневых машин. Они должны были завершать парад…

Бодро шагая в строю, Вася думал, сколь удивительно упоминание Сталиным древних князей и царских полководцев. Да и Кузьма Минин, так сказать, выпирает: купчина, заставивший народ заложить своё имущество ростовщикам, а на собранные деньги напроворивший наёмное войско из этих, как их, европейских ландскнехтов, искателей приключений. И с этою силой выбил из Кремля поляков-оккупантов. Взял бы денег прямо с ростовщиков-кровопийц, так ведь нет… Всего несколько лет назад разрушили собор, в котором была могила Минина! Про статую, где он вдвоём с Пожарским, кричали: «Убрать купчину и князя с глаз долой!» И перенесли с центра Красной площади на её край.

А теперь купчина и князь — всем нам пример…

Проходя мимо памятника упомянутым древним героям, Василий улыбнулся и подмигнул купцу Минину. Князь Пожарский сидел к нему спиной.

Глава восемнадцатая

Лейтенант Коля Пылаев намыливал мочалку.

— Эх, и погодка, тудыть её, растудыть, — прогудел он. — Правильно говорят: в нашей стране обмороженных больше, чем ошпаренных.

Спорить с этим было трудно, Вася Одиноков и пытаться не стал. Палатка, выделенная под баню, была небольшая, и ему хотелось завершить помывку, пока не подошли командиры других взводов, да и мало ли: может, сам капитан Ежонков пожалует.

— Натуральная зима, а ведь даже декабрь не наступил, — продолжал погуживать Пылаев. Поговорить ему, видать, хотелось. Василий, чтобы не выглядеть болваном невоспитанным, а тем более Пылаев был постарше и возрастом, и званием, обозначил согласие лёгким похмыкиванием.

— Как ты с ними управляешься? — спросил Пылаев. — С орлами своими.

— Нормальные люди, — ответил Василий.

— Я бы не смог.

— Смог бы.

— Нет, Вась. Не всякий бы смог. Вот ты, хоть и помоложе меня, а ведь… Тебя многие побаиваются. Я в штабе слышал, говорили, что ты бесстрашный до ужаса. Правда, что ли?

— Воюю, как все…

Речь шла о его взводе, сформированном из людей, осуждённых в своё время за разные уголовные преступления. Они по отбытии наказания добровольно пожелали идти на фронт. В их батальоне ими с самого начала командовал Вася Одиноков.

В первый же день, когда 8 ноября его привезли к новому месту службы, комбат Страхов направил его в роту капитана Ежонкова, приказав принять там новый взвод.

— Правительство поверило их чистосердечности, — сказал он. — Уголовники, да. Воры. Карманники и грабители. Некоторые по бытовухе сидели. Народец, конечно, не подарок, но надо, товарищ младший лейтенант.

— Слушаюсь! — ответил Одиноков. — Надо так надо. Воры или нет — всё люди.

За три месяца, прошедших после разговора с Господом, Василий весьма изменился. Он будто вырос. Видит теперь вдвое дальше и больше. В любую секунду боя понимает расположение людей в пространстве, их чувства, их поведение во времени, сам оставаясь отстранённым, спокойным. В нужную минуту встаёт, стреляет, бежит или ложится на землю. Ему нет нужды бояться: делай дело правильно, и оно сделается. А как делать правильно, его научили на курсах.

А жизнь? Что жизнь! Он знал, в чьей руке его жизнь…

Немцы прорвали Можайскую линию обороны, захватили Волоколамск. Армия вела бои местного значения. Ощущался большой некомплект в личном составе, не хватало вооружения, особенно автоматического. Все успехи зависели от смекалки бойцов, от умения и смелости командиров. Тем более в таком подразделении, каким командовал Василий Одиноков.