Житие преподобного Паисия Святогорца

Свободное время он посвящал духовному деланию. «С десяти до шестнадцати лет, – вспоминал он потом, – я жил без забот, посвятив себя духовной жизни. Это были мои лучшие годы. Я собирался удалиться от мира и жить в пустынных местах». После работы Арсений шёл в уединённую церковь святой Варвары и совершал там вечерню. Воскресные дни он проводил в лесу, читая житие какого-нибудь святого. Особенно он полюбил житие Фотинии-пустынницы[47] и чтил эту книгу почти как Евангелие. Эта книга ещё сильнее разожгла в нём желание пустынной жизни и очень помогла ему в делании молитвы Иисусовой. Кроме того, житие Фотинии-пустынницы заставило Арсения задуматься о том, насколько важно в духовной жизни целомудрие: ведь преподобная Мария Египетская, проводившая прежде блудную жизнь, потом в пустыне боролась со множеством искушений, тогда как Фотиния-пустынница, бережно соблюдшая своё целомудрие, провела жизнь в пустыне радуясь – словно духовная царевна. Эта книга была для Арсения настолько драгоценна, что, не желая с ней расставаться, он на всякий случай купил ещё один экземпляр, чтобы дать кому-то из сверстников, если попросят.

Сначала некоторые друзья Арсения, младше его по возрасту, ходили вместе с ним в лес и там читали книги, которые он им давал. Но, узнав об этом, их матери стали запрещать им дружить с Арсением, боясь, что они тоже начнут поститься и заболеют. Так Арсений остался один. Бывшие приятели кричали ему вслед разные прозвища: «Пророк Исайя!..», «Пророк Иеремия!..», «Святой Онуфрий!..» Это огорчало Арсения, и он стал водиться с компанией ребят постарше. Те любили пострелять из рогатки, и вскоре Арсений стал среди них самым метким стрелком. Однажды он убил из рогатки птичку. Это отрезвило его, он расстроился и подумал: «Я ведь сам раньше ругал своего брата, когда тот убил из рогатки птицу. Я даже взял тогда её тельце и, плача, похоронил. А до чего я докатился сейчас!..» Он выбросил рогатку и ушёл из этой компании, понимая, что такое общение не пойдёт ему на пользу.

После этого случая Арсений два-три воскресенья подряд после Божественной Литургии пешком ходил в Школу земледелия, при которой был небольшой зоосад. Там он с большим интересом и удовольствием проводил время, любуясь животными. Однако это приятное времяпровождение привело его к такой мысли: «Стоит ли отдавать своё сердце какой-то красивой земной картине, довольствуясь этой радостью? Разве земная радость не разлучает нас со Христом? Нет, хватит. Вместо того, чтобы любоваться животными, буду уходить в горы, читать и молиться». Но и уходя в горы, Арсений не оставлял борьбы, не желая, чтобы радость, лишь кажущаяся духовной, окрадывала его сердце. Помысел говорил ему: «А во-о-он с той вершины открывается такой замечательный вид!.. Всё как на ладошке: и ущелье видно, и как вода по камушкам бежит!.. И присесть есть на что, и ёлка растёт – такая тенистая! Садишься – и читаешь себе». – «Нет, – отвечал Арсений помыслу, – пойду-ка я лучше в овраг, откуда ничего из этих красот не видно». И постепенно, отсекая свои пожелания, он научился больше радоваться не на вершине горы, а внизу, на дне глубокого оврага.

Ущелье, по которому течёт река Аос

Затем юный Арсений, будучи подвижником, непрестанно изобретающим способы подвига, и сопротивляясь тому, что окрадывало его сердце, принял решение не ходить ни в горы, ни в ущелье, а вместо этого оставаться дома «в затворе». Он купил маленький токарный станок и в свободное время закрывался в своей комнате, вытачивая разные деревянные поделки и творя молитву Иисусову. Вначале «затвор» давался ему нелегко. Однако, поняв, что такой образ жизни пойдёт ему на пользу, Арсений почувствовал его необходимость и потихоньку его полюбил.

Всю эту духовную борьбу Арсений совершал не от «нечего делать» и не из эгоистичных побуждений. Он отдавал себе полный отчёт в том, ради чего ведёт эту борьбу. Он боролся за то, «чтобы пойти против своего хотения, чтобы подчинить себе своё "я"», как сам потом об этом рассказывал. Уже в ранней юности он понял, что «наше хотение, будь оно даже и добрым, имеет в себе своеволие. А своеволие препятствует, оно мешает тебе стать свободным, чтобы соединиться со Христом. Да, ты всё равно любишь Христа, однако любишь Его «по-своему», то есть сочетая с этой любовью свои якобы добрые пожелания». Подвизаясь таким образом, Арсений понял, что «когда ты приносишь в жертву Христу то, чего тебе самому хочется иметь, то Христос даёт тебе большее утешение. А когда тебе не хочется уже ничего, жизнь твоя становится праздником, торжеством. Ты радуешься всему, а сердце твоё без остатка отдано Христу». На этом основании, от юности заложенном преподобным, он и построил всю свою последующую жизнь.

«Я – Воскресение и Жизнь»