Житие Сергия Радонежского

Не в давных же лѣтех и сие чюдо случися во обители святаго Сергия, яко пятим лѣтом минувшимь или и мнѣе, сице: ѣхавшим Сергиевымь слугам Василию Карсакову да Олексѣю Бужанинову и прочим приблизь монастыря, и учинися у них вражда боярина Никиты Ивановича Романова с крестьяниномь з Богданом Окуловым, да Юрьева Полского соборного протопопа с крестьянином. Тии же приидоша к нам в монастырь, сотвориша жалобу и приложиша поклеп велик не по мѣре тѣх слугь живота и не по мѣре своего живота. Мы же монастырских слуг не по малу смиряше монастырским смирением за вражду ту; о поклепе же не внимаше, поне жене искупимь поклепь той; им же глаголахом, чтоб они смирилися с ними на правде, а поклеп[941] отложили. Они же паки часто прихождаше к намь и не хотяше иску ни единого пѣнязи убавити. Слуги же в томь их иску многое время в заточении пребыша. По нѣкоему же времени прииде в домь Святыя Троицы помолитися бояринь Никита Ивановичь Романов; крестьянин же Богдань с товарыщем своим паки ту вопияше нелѣпым гласомь к боярину и к нам на тѣх слуг, с клятвою глаголаше, яко ограбиша их и вся взяша, яже сказываху. Боярин же глаголя властем со гнѣвомь, яко сверхь иску их много убытку в частомь хожении учинися имь. Мы же к нему рѣхомъ: неискупимь искь затѣяв и счет и не против своих животов. Много же и бояринпретяше им з гнѣвом, да скажутъ правду, а поклепъ да отвергнутъ и смирятся на правде. Они же нимало к правде не обратишася, единако кленущеся именем Сергия чюдотворца, яко вся, глаголаша, взята быша, еже глаголахомъ. Тако же и слуги кленущеся именем Сергиевым, яко ни единому пѣнезю невинни быша. И тако идущим имъ мимо церковь Святые Живоначалные Троицы, у обоихъ Сергиево имя во устѣхъ, и какъ будутъ против сѣверных дверей, внезапу восторже дух того Богдана и ударив о землю, валяяся, и пены течаху от устъ его, вопия и трясыйся. Видев же той подругъ его протопопов крестьянинъ, бѣжавъ трепетен, возвѣсти боярину всю истинну, яко поклепаша слугъ напрасно. Сведен же бысть Богдан той за монастырь, повезоша его во свой домъ, и тамо вскоре смертную чашу испивъ. Слуги же отъидоша, ублажающе преподобнаго Сергия, свободившаго их от напрасныя бѣды.

37. О некоей инокине разслабленей, иже исцелѣ молитвами святаго Сергия

В лѣта 7160-го году инокиня нѣкая, именем Феодосия, ту сущи близ монастыря чюдотворца Сергия, под горою, у Пречистыя Богородицы честнаго Ея Введения и мученицы Христовы Парасковѣи пребывая с прочими сестрами. И бысть в раслаблении, яко полъ ея главыи рука и нога и вся страна обмертве, яко и огня прикоснувшуся не чюяше, и языком нѣмствоваше. не могии ничего проглаголати. И двигнутися о себѣ не можаше, но мноземи людми поддержима, аще хотяше ея куды с мѣста на ино мѣсто двигнути. Пища же ея чрез два или три дни мало хлѣба и воды, и то от чюжих рукъ питаема бываше. Жалостно же бѣ видение ея, яко от горести сердца своего покиваше главою и взираше сѣмо и овамо, со слѣзами воздыхаше, очима своима болѣзнь неистерпимую показоваше своим, иже у нея бѣша, и назнамѣнуя яко бы смерти себѣ[942] желаше. И такова болѣзнь ей протяжеся на много время. И по времени том нача рукою указывати дщери своей, да отвезутъ ея в монастырь к мощем чюдотворца Сергия. Они же, разумѣвше желание ея, мноземи людми едва в сани возмогоша положити ея, и привезше, подъемше на рукахъ своих, в церковь Святыя Троицы введоша ю с нужею, и начаша пѣти молебенъ. Ея же хотяше посадити зелныя ради болѣзни. Она же не хотяше, но крѣпку надежду положивъ на Святаго, поддержима бяше на руках брегущих ея и нача укрѣплятися на свои нозѣ. И по молебномъ пѣнии отвезоша ея в Долней дѣвичъ монастырь, идѣ же преже бѣ, и слушав литоргию, помалу нача отступати от поддержащих ея и укрѣпися, стоявъ всю литоргию сама о себѣ. И язык ея отверзеся, нача глаголати, и бысть от немоты язычныяи от раслабления здрава и глаголаше всѣмъ явно во услышание. И иде в келию свою сама о себѣ, радуяся душею. Видеша же все таковое преславное чюдо, благодарение воздаша Святей Троицѣ и Пречистой Богородице и преподобному[943] чюдотворцу Сергию.

38. О пожаре, бывшем под монастырем на Воловом дворѣ, яко от образа Сергиева утолися пожаръ