Житие Симеона Юродивого

Однажды некие жители Эмеса пришли в Святой град праздновать Пасху. Один из них направился к святому Иордану помолиться и обходил пещеры, оделяя отцов дарами. По устроению Божию случилось, что этому страннику встретился в пустыне авва Иоанн, брат аввы Симеона. Когда странник увидал Иоанна, он пал на землю и попросил пустынника помолиться за него. Авва Иоанн говорит ему: “Откуда ты?”. Тот говорит: “Из Эмеса, отец”. Тогда Иоанн ответил ему: “Зачем же ты, живя в одном городе с аввой Симеоном, кого зовут юродивым, обращаешься ко мне, ничтожному? Ведь я, как и весь свет, живу его молитвами”. Авва Иоанн повел странника в пещеру свою и богато угостил его, ибо по милости Божией у него все было. Ведь в засушливой пустыне той разве найдешь пшеничные хлебы, жареную рыбу, отменное вино и красивые кувшины? Когда они досыта поели, Иоанн дает ему три жареные рыбы — они тоже были дарованы святому Богом — [171] и говорит: “Дай это юродивому и скажи ему от меня: „Ради Бога молись за брата своего Иоанна"”. И вот Господь дал свидетельство истины — когда странник вернулся в Эмес, у городских ворот встречается ему авва Симеон и говорит: “Как дела, несмысленный? Как живет другой такой же несмысленный, авва Иоанн? Надеюсь, ты не тронул даров, которые он послал с тобой? Право, право, если съел все три, они лягут у тебя комом в желудке”. Странник был поражен, услышав все это, что сам собирался ему сказать. Юродивый тотчас привел его в убежище свое, и, как уверял странник: “Он поставил передо мной все то же, что и авва Иоанн”, даже точь–в-точь такой же величины кувшин, который он видел в пещере Иоанна. “И когда мы поели, я отдал посланных ему рыб, и пошел в дом свой, и не решился что‑нибудь рассказать о Симеоне, ибо все думали, что он не в своем уме”.

Выше мы упомянули, что Симеон явил чудо тому боголюбивому мужу, который поведал нам о жизни его. А чудо это таково. Несколько злодеев совершили убийство и через окно подбросили труп в дом упомянутого того боголюбивого мужа. Поднялось немалое смятение, о случившемся донесли властям, и почтенный Иоанн был приговорен к повешению. Идя на казнь, Иоанн говорил себе только одно: “Боже юродивого, помоги мне, Боже юродивого, не оставь меня в час сей”. Господь хотел спасти его от такого оговора, и вот является некто и говорит авве Симеону: “Смиренный, тот друг твой, почтенный Иоанн, будет повешен, и, право, если он погибнет, ты умрешь с голоду, ибо никто так не заботится о тебе, как он”. Пришедший [172] рассказал Симеону и то, как Иоанна сумели запутать в убийстве. Авва Симеон, по обыкновению показав себя безумным, отпустил этого человека и удалился в потаенное место, где он всегда молился и которого никто не знал, кроме друга его, боголюбивого Иоанна, и, преклонив колени, просил Бога избавить раба своего от столь страшной опасности. И когда ведшие на казнь пришли туда, где им надлежало сколотить ему виселицу, — вот поспешают всадники и требуют освобождения Иоанна, так как найдены настоящие убийцы. Когда его освободили, Иоанн тотчас направился в место то, где, он знал, всегда молился авва Симеон, и, издали увидев его с воздетыми к небу руками, содрогнулся, ибо, по клятвенному заверению Иоанна, от святого в небо поднимались сгустки огня, “а вокруг него была как бы пещь пылающая, а он стоял посредине, так что я не дерзнул к нему приблизиться, пока не свершит молитву свою. И, оборотившись, он узрел меня и тотчас говорит мне: „Что случилось, диакон? Во имя Иисуса, во имя Иисуса, едва ты не испил до дна. Теперь помолись. Это испытание послано тебе за то, что вчера пришли к тебе двое нищих, а ты, хотя и имел что им подать, прогнал их. А не твое ведь, брат мой, то, что ты подаешь. Разве не веришь сказавшему, что “получите во сто крат в веке сем, в грядущем же жизнь вечную”. ^[72] Если веришь, подай, а коли не подаешь, значит, и не веришь Господу"”. Таковы были слова юродивого, вернее, премудрого святого! Ведь перед этим почтенным Иоанном, когда они оставались вдвоем с глазу на глаз, Симеон никогда не показывал себя юродивым, но говорил с ним так [173] разумно и с таким смирением, что изо рта его часто исходило благоухание; как уверял этот почтенный Иоанн: “Я не мог поверить, что это тот, кто недавно казался юродивым”.