Житница сердоболия

Сюрреализм развился в поимку воров: двоих глухонемых, которые увидели милицию и положили дубленку в подъезд, под батарею.

Следователь шурин отказался их допрашивать, потому что - как?

И милиция не знала, как. Ведь не узнаешь, кто снимал дубленку с крючка. А обвиняемые мычат и показывают друг на друга.

- Что тут страшного, - говорит шурин следователь, - дубленка на месте. Дайте пиздюлей и отпустите.

Дали. Потом, как в дурном сне, поехали зачем-то на квартиру, где жила хозяйка дубленки.

А там семья; и стены - шевелятся, и потолок шевелится. В буквальном смысле шевелятся, подобно слегка взволнованному морю. Живность кишит, тараканы отъявленные и отпетые. Откуда дубленка?

Сальвадор Дали умалчивает, самодовольно закручивая ус.

Следователь шурин стоял на одной ноге.

А население квартиры сидело в хорошем настроении.

А в другую квартиру первым приехал врач. Он выскочил милиции навстречу, притворил дверь в кухню, придавил ее спиной и закричал:

- Не ходите туда, не ходите, там крысы бегают и кошку едят.

Там и в самом деле бегали крысы и ели кошку.

В общем, долго можно рассказывать, пока хватит.

Терапия с порога

Приходит к моему приятелю-кардиологу один человек.

В карточке фамилия: Попандопуло.

Терапия началась с порога.

Приятель прищурился:

- Ну, я так понимаю, что "Свадьба в Малиновке" - ваш любимый фильм?

Лицо посетителя исказилось.

Золотые Слова

Знаете, какие самые любимые слова у доктора, когда он их пишет?

"Не открыли дверь"

Привозят тебя на вызов, ты поднимаешься пешком на восьмой этаж, звонишь, а там пусто, или полно, но неподвижно. И ты, высунув язык, выдираешь из карточки заказчика страницу с самым мясом, крупно выводишь: "Приходил доктор. Число. Час. Минута. Секунда. Подпись. Еще лучше - печать". И - в дверную щель.

Потом, конечно: Ай, ой, да мы, да это просто... Никаких ой.

Помню как я впервые испытал это наслаждение, незнакомое новичку.

Поначалу, в поликлинике-то петергофской, выходило иначе. Приезжаю, а дверь-то - распахнута. Бутылочные россыпи, а труп уже увезли. Негде и нечего писать. А родственник трупа мутно поднимается с дивана и обращается ко мне, не понимая, кто это я:

- Эй! Стой!... Что ж теперь делать?... Что ж теперь делать-то, а?...

Чувствуя, что душа моя сейчас даст слабину и треснет, я начал пятиться и вышел.

А в самый первый свой автомобильный выезд я отправился в цветущую деревеньку Тимяшкино, оазис среди кирпичных блоков современного Петергофа. Домик, палисадничек, калиточка. Шофер ждет, мотор рокочет. Я - в калиточку, к двери, стучусь: Эй, Эй!

Тишина. Дверь заперта. Заглядываю в окно - вроде, там кто-то лежит неподвижный типа бабули, на лежаке. Очень смутно видная бабуля, темно. А может, и не бабуля. Может быть, какая-то продолговатая вещь. Или дедуля.

Я долго прыгал под окнами, тряс карточкой, орал! Без толку. Вокруг бушевала зелень, безумствовали цветы, бубнили шмели.

- Да поехали, - сказал шофер.

Приехали в поликлинику.

- Там, видать, кто-то помер, - говорю я регистраторше. Та, в предпоследней стадии слоновой болезни, отзывается:

- Ну, так и помер. Так и пишите терапевту в журнал: не открыли дверь.

И чернила сверкнули золотом.

Кросс-культурная разница

Дали мне, значит, отредактировать книгу про семейную психотерапию.

Я уже про стиль и качество не говорю, надоело.

Но ведь это какой-то кошмар! Я просто не представляю, как такое возможно!

Допустим, двенадцатилетний придурок плохо себя показывает (но по своему убеждению - хорошо): прогуливает школу, получает двойки по рисованию, курит траву, посасывает бормотушку и возвращается за полночь с бабой. Кроме того, его пару раз задерживала и отчитывала полиция за вождение в нетрезвом виде.

Папа, разумеется, сердится. Так же нельзя! Он-то сам позволял себе этакое только по достижении совершеннолетия, а бабу за полночь вообще привел один только раз, она и стала мамой этого мальчика.

Кроме них, в семье разлагается на мясо и кости седобородый дедушка в шортах, имеется великовозрастная сестрица от первого брака не то мамы, не то дедушки, да шестилетнее, вечно голодное, дитё, которое постоянно ноет, и до которого никому нет дела.

И вот их ПРИГЛАШАЮТ к семейному психотерапевту эмоционально-экспериентальной, скажем, ориентации. Это фантастика, но они все ПРИХОДЯТ.

ВСЕ.

Охотно ли, без охоты, но идут.

Решать проблемы и вырабатывать навыки межличностного общения.

И тут начинается. Доктор втирается в доверие и становится как бы своим, без него уже не шагу не ступишь. Он формирует Петли Обратной Связи, для начала выбирая самого глупого - того, кто считает, что всеми командует и помыкает. Договорился с ним в принципе - и порядок.

Потом пошло-поехало. Мальчик, оказывается, в конфликте с папой (не Эдип ли порылся?), но под опекой у мамой, которая недовольна редкими коитусами с папой, из-за чего отделяет мясо от костей дедушки, который вставными зубами кусает голодного шестилетнего малютку, а переросток-сестра, глядя на это, мастурбирует в ванной и ведет интимный дневник.