Жюльетта. Том II

— Верно, — признал Франкавилла, — поэтому кое-где происходят волнения; предстоит еще многое сделать, прежде чем массы дойдут до такого состояния страха и истощения, что навсегда забудут о бунте.

— Именно для этого, — вставил Фердинанд, — я бы хотел видеть священников на своей стороне.

— Будьте осторожны, ибо, как здесь уже говорилось, — это самый верный способ усилить их власть, и они скоро подчинят вас благодаря своим деистическим фокусам, которые в руках мошенников служат только для свержения правительства и больше ни для чего; в ваших интересах — превратить подданных в безбожников, растлевать их; до тех пор, пока они не поклонятся иному богу, кроме вас, пока не исповедуют иной морали, кроме вашей, вы останетесь их сувереном.

— Но ведь и безнравственный человек опасен, — заметил Фердинанд.

— Да, когда он обладает какой-то властью, так как в этом случае у него появляется соблазн злоупотребить ею, но этого никогда не случается с рабом. Какая разница, считает человек цареубийство безнравственным или же нет, если я закую его в кандалы и не дам возможности обидеть даже муху; а вот когда моральная распущенность избалует его, он почувствует меньшее отвращение к ошейнику, который я надел на его шею.

— Однако, — спросила Шарлотта, — как он может избаловаться под игом? На мой взгляд, скорее роскошь и безбедная жизнь оказывают подобное действие на человека,

— Душа его загнивает в атмосфере порока, — ответил князь, — посему дайте ему возможность реализовать свои порочные наклонности, не наказывайте его, за исключением тех случаев, когда его злодеяния направлены против вас, вот тогда вы добьетесь необыкновенных результатов: безнравственности, которая вам на руку, и уменьшения народонаселения, что еще выгоднее для вас. Разрешите инцест, насилие, убийство, разрешите своим подданным абсолютно все, что исходит от порока, запретите браки и молитвы, узаконьте содомию, и больше вам не о чем будет беспокоиться.

— Но как ужесточить наказания, если все будет дозволено? — поинтересовалась я, и вопрос мой не был лишен логики.

— Значит, вы должны наказывать за добродетели или за неповиновение и не бойтесь: у вас причин найдется в тысячу раз больше, чем нужно, да и так ли уж они необходимы? Деспот проливает кровь, когда ему хочется, и для этого не требуется поводов — достаточно желания. В конце концов всегда можно обнаружить заговор, а потом предотвратить его, после чего по всей стране надо соорудить эшафоты и устроить кровавую бойню.

— Если Фердинанд предоставит это мне, — сказала Шарлотта, — я гарантирую сотни самых законных предлогов ежедневно; пусть он точит меч, а моя забота — найти жертвы.

— Ого, вы замечаете, кузен, что моя супруга становится кровожадной?

— Ничего в этом нет удивительного, — с возмущением произнесла Клервиль, — меня тоже переполняют эти чувства. Разве не обидно смотреть на ваши плотские забавы и не принимать в них участия, тем более имея такой темперамент, как у нас?

— В таком случае приглашаю вас на свежий воздух, — предложил князь, — может быть, в этой зеленой обители мы найдем, чем утолить пыл наших любезных дам.

Огромный сад был ярко освещен; мы не спеша проходили под апельсиновыми, абрикосовыми деревьями, под фиговыми пальмами и срывали плоды, прохладные от вечерней росы; мы шли по живописным дорожкам, ведущим к храму Ганимеда. В храме, под самым сводом, горели тонкие восковые свечи, которые создавали мягкий, приятный для глаз полумрак. Сооружение поддерживали колонны, выкрашенные в зеленый и розовый цвет, между ними вились гирлянды мирта и сирени, образующие красивые фестоны.

Когда мы вступили в храм, послышалась нежная музыка. Шарлотта, пьяная от похоти и разгоряченная вином и более крепкими напитками, сразу развалилась на ближайшей кушетке, мы последовали ее примеру.

— Теперь наступила их очередь, — сказал Франкавилла королю, — посмотрим, на что они способны и смогут ли оправдать блестящие рекомендации. Но у меня есть одно условие: они должны совокупляться только в зад — только он заслуживает поклонения в моем доме; малейшее нарушение этого правила влечет за собой немедленное удаление из храма. Впрочем, рыцари, которые будут предложены нашим дамам, надежны и верны своим принципам.

— Нам все равно, — заявила Клервиль, которая первой сбросила с себя все одежды. — Мы с большей охотой отдадим им задницы, нежели вагины, лишь бы нас хорошенько приласкали при этом.