Живая игра: Вход

– Играют в ней не ноты, это поёт ветер. – Сказал монах и заиграл самое первое произведение когда-либо написанное для сякухати. Называлось оно «Колокольчик Пустоты». В этой пьесе не было размерностей и ритма, а точнее они были не европейские. Пьеса призвана погрузить сознание человека в состояние колокольчика, который зазвучит бесконечным числом высот и тональностей. Это ещё один способ познать себя и вселенную на более тонком и высоком уровне восприятия.

Монах Юрий, что работал здесь привратником, как-то рассказал мне удивительную историю, в честь героя которой и была написана данная пьеса. В далёкие времена первого тысячелетия один буддийских монах сидел у дороги и просил милостыню, в это время мимо проходил другой монах, который звонил в деревянный колокольчик, звук которого очищал сознание и успокаивал мысли. Первый монах был настолько впечатлен необычным медитативным звучанием, что его постигло озарение, а затем и просветление. Он вскочил, побежал к реке, срезал там бамбуковую палку и стал дуть на место среза, вызывая тем самым похожий медитативный звук, звук деревянного колокольчика, колокольчика пустоты, космической пустоты вселенной. Уже потом в бамбуке проделали пять дырок, и назвали инструмент – сякухати. Впрочем, многие считают, что это всего лишь красивая легенда, а флейта сякухати проделала долгий путь из Египта в Индию, затем в Китай и уже потом через Корею пришла в Японию. Упоминание о Корее ещё больше укрепило мою индивидуальную параллель между голосом Виктора Цоя и звуком сякухати, ведь он был корейцем. Вот и сейчас, слушая божественный «Колокольчик пустоты» в исполнении Алексея, я невольно вспоминал мои состояния, при прослушивании некоторых песен группы «Кино». Медитативное погружение в себя и растворение в пространстве, свобода духа и осознание чего-то важного, какой-то недоступной ранее истины, звучащей бесконечным числом различных тональностей. Созерцание себя внутри себя и окружающий мир с высоты какого-то вселенского полёта. Вот что такое для меня дзэн-медитация через звук и не только через него.

Монастырь был окружен небольшой рощицей лиственных деревьев, через которую протекал холодный горный ручей. Я любил там прогуливаться в одиночестве в жаркий июньский полдень. Умывался из ручья, слушал пение птиц, играл на флейте, иногда брал с собой и гитару. Первые дни и даже недели меня почти не нагружали работой, разве что по мелочи, подмести пол или помочь наколоть дров, это занимало совсем немного времени, и у меня всегда была возможность поиграть на флейте и спокойно медитировать в тишине и на природе. Кормили тоже весьма неплохо, хотя из белковой пищи было только мясо птицы и очень редко – рыба. Ближайшие озёра располагались достаточно далеко от монастыря, поэтому порыбачить монахи выходили не часто.

Во время очередной такой прогулки в роще я услышал звук сякухати, играли какую-то знакомую пьесу хонкёку. За те дни, что я провёл в монастыре, мне уже не раз приходилось бывать на совместных сеансах медитации, где звучали подобные пьесы. Сам же я на данный момент разучивал и практиковал «Колокольчик Пустоты», с неё обычно все и начинают. Та пьеса, что звучала в роще, была иной, но всё же смутно знакомой. Я пошёл на звук, который всегда зачаровывал меня своей глубиной и пронзительностью.

Выйдя на небольшую зелёную поляну, освещённую жарким полуденным солнцем, я увидел человека с флейтой, сидящего в тени большого дерева на краю этой самой поляны. Даже издалека было хорошо заметно, что монах медитирует и полностью отрешён от всего окружающего мира, погружён в себя и вечность. Я осторожно подошёл ближе. Достигнув середины поляны, моему взору открылось невиданное доселе чудо. Как выяснилось, этот монах не просто медитировал, играя на сякухати, но ещё и парил при этом в воздухе, оторвавшись от земли сантиметров на двадцать-тридцать. Левитация в позе лотоса под звуки волшебной флейты выглядела настолько магически, что у меня захватило дух, как при катании с высокой горы на лыжах или санях. Несмотря на то, что я всегда по жизни был мистически настроен, подобное зрелище поразило меня настолько сильно, как ни случалось никогда за всю историю, сколько себя помню. Незнакомый монах тем временем продолжал играть мелодию, зовущую вслед за собой в глубины космического пространства. Казалось, что он даже приподнялся ещё на пять сантиметров над травой. Птицы и шум ветра создавали чудесный фон для мелодии, музыка небес окутывала нас со всех сторон, открывая нечто больше, чем просто звук и настроение. Это было похоже не путешествие в другой мир, где нет никаких преград, а расстояние и сила гравитации, не более, чем нелепая условность.

Спустя минуту, я, будто вспомнив что-то важное, автоматически достал смартфон и включил запись на камеру. Затем положил телефон в верхний карман рубашки камерой наружу и подошёл к незнакомцу ближе. Доиграв пьесу, монах открыл глаза и произнёс, с улыбкой глядя на меня, и всё так же паря в воздухе:

– Кусаби буки.

– Что?

– Ити он дзё буцу.