Живая память. Том 3. [1944-1945]

И первым перебежал через скованную льдом реку, ловко вскарабкался на пригорок. За ним, низко пригибаясь под огнем врага, то же самое проделали мы, бойцы 3-й роты 947-го стрелкового полка 268-й стрелковой дивизии.

Взгляд задержался на поросшем бурьяном овраге. Возле него, помнится, тогда был врыт в землю бревенчатый блиндаж. Никаких следов от него не осталось. А контуры старых траншей сохранились. Можно узнать ходы сообщений, заметны бугорки брустверов.

Долго еще я бродил по этим пригоркам, а затем и по поселку. Увидел зеленый домик с вывеской «Детский сад». На нем мемориальная доска; она гласит, что в 1905–1906 годах здесь, у проживавших на даче родственников, не раз бывал Владимир Ильич Ленин. Вот откуда, оказывается, название поселка — Ульяновка. В январе 44-го эта улица тоже пылала в огне. Вспомнил: где-то поблизости отсюда было здание аптеки, в котором я и Витя Долоцкий после непродолжительной перестрелки с немцами провели, может быть, четверть часа в ожидании, пока подтянутся остальные. Огляделся и вижу: тот же дом стоит, такая же вывеска на нем. Вдоль улицы посажены тополя, березки. Но это, подумал я, уже не те деревца, не мои ровесники, это — их внуки и внучки. Посадили и вырастили их, как потом узнал, ученики Саблинской железнодорожной и Ульяновской поселковой школ.

На окраине поселка, где раскинулся большой луг, приметил старый покосившийся от времени сарай. Он — тоже молчаливый свидетель событий полувековой давности. Для оставшихся в живых бойцов нашей роты этот сарай памятен горькими мгновениями нашего отступления и радостными минутами отдыха перед новой атакой.

Вот как все было.

На участке, где мы наступали, после сильного минометного обстрела враг перешел в контратаку. Ранены командир и начальник штаба батальона. У многих из нас кончились патроны, стрелять нечем. В такой обстановке мы на минуту-другую растерялись, а враг того и ожидал. Но тут раздался властный голос командира 1-й роты Михаила Константиновича Ковалева:

— Слушай мою команду! Ни шагу назад! Я — ваш комбат.

Сарай этот и стал тем рубежом, дальше которого мы не отступили.

Немцы остановились, разбежались по укрытиям. Стрельба прекратилась с обеих сторон, наступило затишье. Мы разбрелись по углам сарая, закурили. Кто-то на земляном полу разжег костерок, пытаясь наскоро просушить портянки. Откуда ни возьмись, появился почтальон, он принес газеты, письма. Сразу два письма подал мне, а затем и моему земляку Федотову. Николай вскрыл конверт и… побледнел. «Дорогой брат, — сообщала ему сестра Ольга, — получила на папу похоронную, убили его под Синявино…» Незадолго до этого Коля случайно встретил отца на фронтовой дороге, и вот его уже нет в живых.

Следом за почтальоном пришли солдаты с термосами за плечами. Послышался голос старшины роты Васютовича:

— Приготовить котелки!

Горячий обед — как он был кстати! Прошло трое суток, как мы снялись с обороны, и ни разу за это время не ели горячего.

ОТЦЫ И ДЕТИ. До начала операции по снятию блокады с Ленинграда наша дивизия держала оборону в районе деревни Гонтовая Липка — на самом стыке Ленинградского и Волховского фронтов. После того как под Ораниенбаумом и в районе Пулковских высот наши войска перешли в наступление, резко изменилась обстановка и на нашем, мгинском участке Ленфронта. Чтобы не попасть в окружение, немецким командованием было принято решение вывести свои дивизии из этого района и дать нам бой в ряде заранее подготовленных опорных пунктов. Одним из таких и был поселок Ульяновка. Через него и расположенную здесь станцию Саблино проходит Октябрьская железная дорога, автомагистраль Москва — Ленинград и железнодорожная ветка Мга-Гатчина. Вокруг поселка гитлеровцы вырыли траншеи, оборудовали скрытые огневые точки, расставили минные поля. Немцы упорно держались за Ульяновку еще и потому, что тут были у них большие склады, содержимое которых не успели вывезти.

«Личный состав дивизии при выполнении боевой задачи проявил исключительную решительность, выносливость, инициативу, отвагу», — докладывал в штаб корпуса наш комдив Николай Дмитриевич Соколов. Стрелковые роты в ту пору более чем наполовину были укомплектованы молодыми солдатами, только что прошедшими необходимую подготовку в запасной учебной бригаде. Для нас, восемнадцатилетних, Ульяновка и стала первым экзаменом на мужество.

Выдержать его нам помогали ветераны роты, не раз побывавшие в боях, в том числе и в летних сражениях 43-го года на Синявинских высотах. Мы, новобранцы, с первой встречи полюбили энергичного, всегда собранного командира пулеметного расчета старшину Укаса Бахтагалиева, в довоенном прошлом рабочего Агатинского совхоза Уральской области. Запомнилось его смуглое, слегка широкоскулое лицо, черные глаза и такие же черные, блестящие волосы, упрямо не поддающиеся расческе. Не раз любовался я, глядя, как быстро казах Бахтагалиев разбирает и столь же ловко собирает свой станковый пулемет. В то памятное утро он наставлял нас:

— В атаке самое главное — не отставать…