Живая память. Том 3. [1944-1945]

Первым рванулся в решительное наступление в забое Владимир Паршиков. Отец его работал на самой знаменитой в Донбассе шахте № 1–2 «Смолянка». Но теперь она была вся в руинах. Сначала открывались «мышеловки» — шахты с неглубоким залеганием угольных пластов: к ним было легче, быстрее пробиться. На такую шахту и подался Паршиков, не жалея. Он, оптимист, пояснял товарищам:

— В этом маленьком забое можно давать большой уголь.

И Владимир не шутил, он стал работать за четырех своих товарищей-фронтовиков. Он ежедневно давал 15 норм. Ведь теперь Паршиков работал в забое не один: он обучил своих одноклассников и создал бригаду забойщиков. Когда была восстановлена шахта № 1–2 «Смолянка», старейшая в Донбассе, разрабатывать пласты высококачественного угля туда перешла бригада Паршикова. И снова была впереди. Не только в шахте своей, но и в Донбассе. Правда, вскоре слава ее пошатнулась.

Вперед решительно вырвался, оставляя всех позади, Николай Лукичев, проходчик шахты № 10 бис. Он сверстник Паршикова. У Лукичева сразу зародился свой стиль и свой метод — широким шагом, быстро, без оглядки пробиваться к новым пластам. Лукичев удивил всех тем, что в первый же день перевыполнил норму. Помогли сноровка, тренировка, полученная в степях донецких, когда он, шестнадцатилетний паренек, вместе с друзьями строил укрепления, окопы на пути наступавших немцев.

Каждый день удивлял товарищей Николай. Что ни смена, брал новую планку. Даже до отметки 20 дошел. Двадцать норм в смену давал на проходке штрека. Причем рекорд для него стал обычным делом: ежедневно показывал наивысшую производительность в Донбассе. Брал точным расчетом, совершенствованием методов подготовки рабочего места. Метод бригады Лукичева был всеми признан, назван скоростным. Не один ученый на основе работы этого проходчика подготовил докторскую диссертацию. Его рекорды старались перекрыть проходчики Кузбасса.

На шахты пришли все, кто мог в руках держать обушок, рубать уголь. Ветераны Николай Тюренков, Иван Валегура и многие другие, вспоминая молодость и былые успехи, делились своим опытом, спускались в забой. На шахты шли и женщины. И нередко они давали поучительные уроки уже опытным горнякам.

Поехал я на Горловскую шахту № 44. Там мне посоветовали написать о Нине Кузьменко — лучшем забойщике. Пошел к ней домой. Меня встретила изящная, с русыми длиннющими косами миловидная хрупкая женщина. Я засомневался: Кузьменко ли это — и, поздоровавшись, спросил, когда она придет домой?

— Так я и есть та самая Нина, которую вы хотите видеть, — пояснила хозяйка.

Поняв, что меня смутили ее косы, пояснила:

— Конечно, с ними очень нелегко в шахте приходится. Что только не делаю, чтобы уберечь от пыли. Зато своего Емельяна дождусь. Ему очень нравились косы. Когда уходил на фронт, наказывал обязательно сберечь их. А вот руки свои придется прятать от него, — взгрустнула Нина. — Огрубели от обушка.

Призналась: так огрубели, что ни нитку, ни иголку уже не чувствуют. И вдруг Нина заулыбалась.

— Ничего, все пройдет. Лишь бы Емельян мой вернулся.

Рассказывая о своей работе, как бы докладывала своему мужу на фронт, да так, словно тот слушал ее, идя в атаку на врага. По сути Нина была с ним в одном строю.

Кузьменко первая надела спецовку мужа — до войны он работал в шахте запальщиком — и прямо в забой. Подруги не одобряли:

— Ты что, разве не знаешь наши пласты? Мужикам и то с трудом поддаются.

Нина все же осталась в этом забое. Искала волшебный ключик к трудному пласту. Старательно училась у опытного забойщика Николая Давыдова. Этот работал красиво. Словно завораживал пласт. Не силой брал уголь, да ее у него не очень-то много и было. Там «поворожит», здесь «поворожит», отбойку по-своему сделает, и пласт как бы сам рассыпался.

Но во всем идти по чужим следам Нина не любила. Вырабатывала и свой подход к пласту: женский, можно сказать, ласковый. На ее уступе был образцовый порядок. Весь инструмент на своем месте. О ней говорили:

— Эта малышка одним своим взглядом крошит пласт.

Крошила вовсю. При дневной норме полтора квадратных метра горнячка вырубала аж девять квадратов. Не каждый мужчина-богатырь мог так сработать. Нину горячо поздравляли с успехами и награждали доверием. На шахту поступили новые отбойные молотки. Первый торжественно был вручен Нине Кузьменко.

Сколько славных страниц в битве за уголь вписали дочери Донбасса! Шахта «Ново-Мушкетово». Здесь Мария Медведская, Нина Кокова вместе с опытным забойщиком Степаном Рубаном нарезали самую мощную лаву и начали ее разработку. Своими рекордами удивили многих.

Горловскую шахту № 19–20 также прославили на всю страну женщины. Одноклассницы Мария Гришутина и Роза Бурых стали работать в одном забое. Розу взялся обучать забойщик Никитинко. Жалел ее, как дочь, оберегал. Советовал:

— Сиди и смотри, примечай, что и как… А мое дело — рубать уголь.