Живая память. Великая Отечественная: правда о войне. В 3-х томах. Том 3.

На мой взгляд, он был человек недюжинный. Мне казалось и продолжает казаться и сейчас, что, останься он жив, он бы не только мог создать из собственных достовернейших снимков целую летопись войны, но ему к этой летописи не понадобился бы автор текста. Он был необыкновенно заинтересован в людях, любопытен, восприимчив, и мне казалось, что он еще когда-нибудь сам напишет обо всем, что видел. К несчастью, он погиб незадолго до конца войны — был убит бандеровцами в перестрелке на дороге недалеко от Львова. Говорили, что он залег в кювете, около своей подбитой машины с автоматом и отстреливался до последней секунды».

Нельзя без волнения читать эти человеческие документы, они берут за душу, волнуют пронзительной суровой правдой. Так восприняли читатели и книгу, где впервые был опубликован список погибших на войне журналистов. Запомнились строки молодого газетчика, какие я получил недавно: «Не отработать нам и сотой доли того, что сделали фронтовые журналисты, не испытать того, что легло на их плечи. И пусть живет их подвиг в наших сердцах, пусть память о них не угаснет, пусть как эстафету мы примем все, что сохранилось в пожелтевших армейских газетах».

Глубоко справедливые слова.

* * *

В августе 1993 года на площадке перед входом в Центральный Дом журналистов в Москве под сенью древнего ясеня был открыт изваянный скульптором Львом Кербелем памятник фронтовому журналисту.

…У разбитой снарядом колонны в плащ-палатке, с пером и записной книжкой предстал до боли знакомый образ корреспондента армейской газеты. В этом облике нашел олицетворение фронтовой корреспондент Великой Отечественной войны.

Не забуду тех торжественных минут, когда перед взором предстал этот верный солдат слова, кровью сердца своего оставлявший на скупых газетных полосах незабываемые картины ратных подвигов, страницы жестоких схваток с противником.

Не уйдут из памяти берущие за душу слова, сказанные на открытии оставшимися в живых фронтовыми газетчиками, их горящие глаза, их рассказы о ярких эпизодах из фронтовой жизни. Все, о чем было сказано в тот угасающий день, довелось пережить и мне. И суровую походную и окопную жизнь, и тревожные дни военных неудач, и дни победных свершений, и трагические минуты потери друзей.

Война поглотила нас безраздельно. Мы жили ею, дышали каждым ее днем, каждым, то радостным, то печальным, ее исходом, спешили к местам сражений, чтобы записать по горячим следам мужественные действа солдат, смело прорывались на решающие участки сражений, словом, были плотью и кровью всего огромного военного организма, сплоченного единственной целью — защитить Отечество.

Свято берегу в сердце всех, с кем связан был единой судьбою, кого, не ведая того, провожал в последний путь, чьими публикациями восхищался. На моем столе хранятся газетные снимки Иосифа Уткина, Ивана Ерохина, Евгения Кригера, публикации военных газетчиков, оставивших заметные следы в широкой читательской аудитории, имена тех, кто проявил себя в решающие минуты жизни и пал смертью храбрых.

Памятник на Суворовском бульваре неотступно владеет моей душой, и всякий раз, когда я подхожу к нему, вызывает святую память и чувство восхищения газетчиками, выполнившими свой святой долг перед Отечеством.

Николай Калуцкий. Особое задание

Случилось это в конце мая 1945 года. Помню, вызывает меня командир полка гвардии майор Иван Григорьевич Войтенко и говорит: «Едешь на особое задание». Даже не по себе стало. Неужели, думаю, снова готовиться к бою, ведь кругом давно уже тишина?

Но оказалось, что это задание совсем иного рода: приказано мне было срочно собираться и ехать на Парад Победы в Москву. И застучало сердце, как никогда еще за всю войну. Не верилось, что вот я, командир батареи, капитан, после четырех лет непрерывного пребывания на фронте, вдруг еду в Москву — мечту моего детства! На Парад Победы!

Я ликовал. И вдруг — словно током ударило: вспомнил погибших в последних боях друзей. Совсем немного не дожили они до Победы… И замелькали в памяти минувшие дни и годы. Все перебрал мысленно: и кровопролитные сражения, и тяжелые многокилометровые переходы, и гибель товарищей, и — особенно отчетливо, буквально час за часом, вспомнились изнурительные бои на Висле в пургу и метель…

Наша 65-я армия, которой командовал герой боев в республиканской Испании генерал-полковник П. И. Батов, имела задачу: взломать крупный узел сопротивления противника в районе польского города Грудзедз, переколпаченного немцами в «Грауденц», форсировать Вислу, затем с ходу всеми силами пересечь германскую границу.

На пороге Германии советским войскам противостояли во всеоружии несколько миллионов гитлеровских солдат. Ожесточенно сражаясь теперь уже за свою землю, они надеялись выстоять. Выстоять по нашему примеру 1941 года.

Я командовал 6-й батареей 1229-го гаубичного артполка 18-й артиллерийской дивизии. В наступлении не раз приходилось включаться в передовой отряд пехоты, непосредственно из ее боевых порядков руководить стрельбой по неприятелю.